Сокр. Мы сейчасъ вывели одно, на чемъ основываясь, можемъ, кажется, отвѣчать дѣльно.
Ерм. Что именно?
Сокр. Можемъ то, чего не знаемъ, принимать за что-то варварское. Иногда, пожалуй, и въ самомъ дѣлѣ встрѣтится D. нѣчто такое, а иногда начала именъ надобно отыскивать у древнихъ: вѣдь если имена вездѣ извращаются, то не удивительно, что древній языкъ отъ нынѣшняго варварскаго ничѣмъ не отличается.
Ерм. Невѣроятнаго-то въ твоихъ словахъ ничего нѣтъ.
Сокр. Да, я говорю вещи обыкновенныя. Впрочемъ это не кажется мнѣ поводомъ уклоняться отъ борьбы: напротивъ, надобно старательно изслѣдовать дѣло. Вникнемъ же: кто будетъ всегда спрашивать о словахъ, изъ которыхъ состоитъ E. имя, а потомъ опять станетъ направлять свои вопросы къ тому, изъ чего составлены слова, и не захочетъ прекратить своихъ распросовъ; то отвѣчающій не будетъ ли наконецъ приведенъ къ необходимости отказаться?
Ерм. Мнѣ кажется.
Сокр. Но отказывающійся по усталости когда пересталъ 422. бы отвѣчать справедливо? Не тогда ли, какъ пришелъ бы къ тѣмъ именамъ, которыя оказывались бы стихіями другихъ словъ и именъ? Вѣдь эти стихіи уже несправедливо было бы почитать сложенными изъ другихъ именъ, если онѣ таковы. Напримѣръ, недавно τὸ ἀγαθὸν (добро) мы признали сложеннымъ изъ словъ ἀγαστὸν (удивительное) и θοόν (быстрое): но θοόν, можетъ быть, произошло изъ другихъ словъ, а ἀγαστὸν опять изъ другихъ. Предположимъ однако, что эти имена не сложены уже изъ какихъ нибудь B. другихъ: тогда мы справедливо можемъ сказать, что пришли уже къ стихіямъ, и что этого больше не надобно относить къ другимъ именамъ.
Ерм. Ты, мнѣ кажется, правильно говоришь.
Сокр. Такъ не стихіи ли и тѣ имена, о которыхъ ты теперь спрашиваешь, и не должно ли уже какимъ нибудь инымъ
Сокр. Мы сейчас вывели одно, на чём основываясь, можем, кажется, отвечать дельно.
Ерм. Что именно?
Сокр. Можем то, чего не знаем, принимать за что-то варварское. Иногда, пожалуй, и в самом деле встретится D. нечто такое, а иногда начала имен надобно отыскивать у древних: ведь если имена везде извращаются, то не удивительно, что древний язык от нынешнего варварского ничем не отличается.
Ерм. Невероятного-то в твоих словах ничего нет.
Сокр. Да, я говорю вещи обыкновенные. Впрочем это не кажется мне поводом уклоняться от борьбы: напротив, надобно старательно исследовать дело. Вникнем же: кто будет всегда спрашивать о словах, из которых состоит E. имя, а потом опять станет направлять свои вопросы к тому, из чего составлены слова, и не захочет прекратить своих расспросов; то отвечающий не будет ли наконец приведен к необходимости отказаться?
Ерм. Мне кажется.
Сокр. Но отказывающийся по усталости когда перестал 422. бы отвечать справедливо? Не тогда ли, как пришел бы к тем именам, которые оказывались бы стихиями других слов и имен? Ведь эти стихии уже несправедливо было бы почитать сложенными из других имен, если они таковы. Например, недавно τὸ ἀγαθὸν (добро) мы признали сложенным из слов ἀγαστὸν (удивительное) и θοόν (быстрое): но θοόν, может быть, произошло из других слов, а ἀγαστὸν опять из других. Предположим однако, что эти имена не сложены уже из каких-нибудь B. других: тогда мы справедливо можем сказать, что пришли уже к стихиям, и что этого больше не надобно относить к другим именам.
Ерм. Ты, мне кажется, правильно говоришь.
Сокр. Так не стихии ли и те имена, о которых ты теперь спрашиваешь, и не должно ли уже каким-нибудь иным
