Ерм. О какомъ?
Сокр. Мы называемъ же ее Палладою.
Ерм. Какъ не называть.
Сокр. Но полагая, что это имя взято отъ пляски въ E. вооруженіи, мы правильно, думаю, положили бы, потому что потрясать (πάλλειν) и потрясаться (πάλλεσθαι), прыгать (ὀрχεῖν) и кружиться (ορχεῖσθαι) — значитъ у насъ поднимать 407. себя, или что другое вверхъ, взять что съ земли, или держать въ рукахъ.
Ерм. Конечно.
Сокр. Такъ Паллада поэтому.
Ерм. Да и правильно. Но какъ скажешь о другомъ?
Сокр. Объ имени Аѳины?
Ерм. Да.
Сокр. Это тяжелѣе, другъ мой. Объ Аѳинѣ и древніе думали, по видимому, такъ, какъ думаютъ нынѣшніе знатоки Омира. Вѣдь многіе изъ этихъ, истолковывая поэта, говорятъ, что Аѳина сотворила самый умъ и мысль, и B. составитель именъ такое что-то представлялъ относительно ея; еще же величественнѣе говоритъ онъ, называя Аѳину какъ бы умомъ Бога (θεοῦ νόησιν), какъ бы она есть Ѳеоноя (θεονόα), и въ этомъ словѣ, по произношенію иностранному, употребивъ, вмѣсто η, α, и отнявъ буквы ι и σ. А можетъ быть, и не такъ; но составитель именъ, предпочтительно предъ прочими, назвалъ ее Ѳеоноею, поколику она мыслитъ божественное. Ничто не мѣшаетъ полагать и то, что онъ разумѣлъ помышленіе сердца (τὴν ἐν τῶ ἤθει νόησιν) и, олицетворяя его въ этой богинѣ, хотѣлъ назвать ее Иѳоноею. Впослѣдствіи же либо самъ онъ, либо другіе, C. направляя это имя, какъ думали, къ лучшему, назвали ее Аѳиною.
Ерм. Но что объ Ифестѣ? Какъ скажешь?
Сокр. Ты спрашиваешь о благородномъ знатокѣ свѣта (φάεος ἵστορα)?
Ерм. Выходитъ.
Ерм. О каком?
Сокр. Мы называем же ее Палладою.
Ерм. Как не называть.
Сокр. Но полагая, что это имя взято от пляски в E. вооружении, мы правильно, думаю, положили бы, потому что потрясать (πάλλειν) и потрясаться (πάλλεσθαι), прыгать (ὀрχεῖν) и кружиться (ορχεῖσθαι) — значит у нас поднимать 407. себя, или что другое вверх, взять что с земли, или держать в руках.
Ерм. Конечно.
Сокр. Так Паллада поэтому.
Ерм. Да и правильно. Но как скажешь о другом?
Сокр. Об имени Афины?
Ерм. Да.
Сокр. Это тяжелее, друг мой. Об Афине и древние думали, по-видимому, так, как думают нынешние знатоки Омира. Ведь многие из этих, истолковывая поэта, говорят, что Афина сотворила самый ум и мысль, и B. составитель имен такое что-то представлял относительно её; еще же величественнее говорит он, называя Афину как бы умом Бога (θεοῦ νόησιν), как бы она есть Феоноя (θεονόα), и в этом слове, по произношению иностранному, употребив, вместо η, α, и отняв буквы ι и σ. А может быть, и не так; но составитель имен, предпочтительно пред прочими, назвал ее Феоноею, поколику она мыслит божественное. Ничто не мешает полагать и то, что он разумел помышление сердца (τὴν ἐν τῶ ἤθει νόησιν) и, олицетворяя его в этой богине, хотел назвать ее Ифоноею. Впоследствии же либо сам он, либо другие, C. направляя это имя, как думали, к лучшему, назвали ее Афиною.
Ерм. Но что об Ифесте? Как скажешь?
Сокр. Ты спрашиваешь о благородном знатоке света (φάεος ἵστορα)?
Ерм. Выходит.
