Ерм. Ты говоришь, кажется, дѣльно, Сократъ; такъ и сдѣлаемъ.
B.Сокр. Такъ иначе ли начнемъ, чѣмъ съ Весты[1], по закону?
Ерм. Въ самомъ дѣлѣ справедливо.
Сокр. Какая же, говорятъ, была мысль назвать Весту Вестою?
Ерм. Клянусь Зевсомъ, — и это, думаю, не легко.
Сокр. Первые прилагатели именъ, добрый Ермогенъ, должно быть, не худые въ самомъ дѣлѣ были люди, но какіе-то верхогляды[2] и болтуны.
Ерм. Почему же?
C.Сокр. Приложеніе именъ мнѣ представляется дѣломъ какихъ-то такихъ людей. И кто сталъ бы разсматривать даже имена иностранныя, все-таки нашелъ бы, что̀ значитъ каждое изъ нихъ. Напримѣръ, здѣсь, — что̀ мы называемъ οὐσίαν (сущностію), то другіе зовутъ ἐσίαν, а еще другіе — ὠσίαν. И такъ сперва, примѣнительно къ второму изъ сихъ именъ, было основаніе сущность вещей назвать ἑστίαν (Вестою). А такъ какъ у насъ и то опять, что причастно сущности, называется также ἑστία (Вестою), то вотъ наша ἑστία (Веста) вышла и правильнымъ именемъ. Въ древности, видно, и мы οὐσίαν (сущность) называли ἐσίαν. Притомъ, и судя по жертвамъ, можно полагать,
- ↑ Начнемъ съ Весты. Schol. ad Euthyphr. § 2: «ἀφ᾽ Ἑστίας ἄρχεσθαι». — Эта пословица прилагается къ тѣмъ, которые, будучи облечены силою, начинали дѣлать обиды съ домашнихъ, — ибо былъ обычай — изъ боговъ приносить первыя жертвы Вестѣ. Это перенесено было съ лицъ, занимающихся религіозными предметами, которыя приносили Вестѣ начатки, или первыя произведенія домашняго очага, произведенія изъ домашества, потому что очагъ (ἑστία) есть домъ». Слово «Веста» употребляется здѣсь Сократомъ двузнаменательно.
- ↑ Разумѣются изслѣдователи вещей, вдававшіеся въ тонкости, каковы были философы, которыхъ толпа иначе почти и не называла. Посему Сократъ употребляетъ теперь эти названія, говоря языкомъ народа, и такимъ образомъ съ одной стороны обличаетъ нелѣпость тѣхъ этимологовъ, а съ другой — насмѣшливо указываетъ на данныя имъ прозвища. Подобное сему см. Phaedr. p. 269 E; снес. Parm. p. 135 D; De Rep. VI, p. 488.
Ерм. Ты говоришь, кажется, дельно, Сократ; так и сделаем.
B.Сокр. Так иначе ли начнем, чем с Весты[1], по закону?
Ерм. В самом деле справедливо.
Сокр. Какая же, говорят, была мысль назвать Весту Вестою?
Ерм. Клянусь Зевсом, — и это, думаю, не легко.
Сокр. Первые прилагатели имен, добрый Ермоген, должно быть, не худые в самом деле были люди, но какие-то верхогляды[2] и болтуны.
Ерм. Почему же?
C.Сокр. Приложение имен мне представляется делом каких-то таких людей. И кто стал бы рассматривать даже имена иностранные, всё-таки нашел бы, что̀ значит каждое из них. Например, здесь, — что̀ мы называем οὐσίαν (сущностью), то другие зовут ἐσίαν, а еще другие — ὠσίαν. И так сперва, применительно ко второму из сих имен, было основание сущность вещей назвать ἑστίαν (Вестою). А так как у нас и то опять, что причастно сущности, называется также ἑστία (Вестою), то вот наша ἑστία (Веста) вышла и правильным именем. В древности, видно, и мы οὐσίαν (сущность) называли ἐσίαν. Притом, и судя по жертвам, можно полагать,
——————
- ↑ Начнем с Весты. Schol. ad Euthyphr. § 2: «ἀφ᾽ Ἑστίας ἄρχεσθαι». — Эта пословица прилагается к тем, которые, будучи облечены силою, начинали делать обиды с домашних, — ибо был обычай — из богов приносить первые жертвы Весте. Это перенесено было с лиц, занимающихся религиозными предметами, которые приносили Весте начатки, или первые произведения домашнего очага, произведения из домашества, потому что очаг (ἑστία) есть дом». Слово «Веста» употребляется здесь Сократом двузнаменательно.
- ↑ Разумеются исследователи вещей, вдававшиеся в тонкости, каковы были философы, которых толпа иначе почти и не называла. Посему Сократ употребляет теперь эти названия, говоря языком народа, и таким образом с одной стороны обличает нелепость тех этимологов, а с другой — насмешливо указывает на данные им прозвища. Подобное сему см. Phaedr. p. 269 E; снес. Parm. p. 135 D; De Rep. VI, p. 488.
