Страница:Сочинения Платона (Платон, Карпов). Том 5, 1879.pdf/190

Эта страница была вычитана
183
ВВЕДЕНІЕ.


Поставленный въ затрудненіе, Кратилъ прибѣгаетъ теперь подъ защиту той мысли, что имена приданы вещамъ, говоритъ, существомъ, человѣка превосходнѣйшимъ, — богомъ или какимъ геніемъ. Это можно заключитъ изъ той соотвѣтственности словъ вещамъ, которая превышаетъ человѣческое разумѣніе. — Но такой соотвѣтственности Сократъ не допускаетъ. Многія имена, говоритъ, получили свое начало отъ движенія, многія также и отъ покоя. Изъ этого слѣдуетъ, — хотя эта мысль и нечестива, — что тотъ богъ или геній постановили взаимно противорѣчущее, какъ скоро показали въ словахъ, что все течетъ и не течетъ (p. 438 B — D).

Если же неизвѣстно, говоритъ Сократъ, котораго рода имена правильны, то они никакъ не могутъ способствовать къ правильному познанію вещей, и познаніе это можетъ быть почерпаемо единственно изъ взаимнаго соотношенія и самой природы ихъ. Въ самомъ дѣлѣ, это познаніе гораздо превосходнѣе того, какое почерпается изъ тѣней словъ и образовъ. Къ тому же эти слова, означающія движеніе вещей, по видимому, обнаруживаютъ погрѣшности, если только вещи находятся не въ непрестанномъ волненіи, но суть нѣчто доброе, прекрасное, честное, самостоятельное и не подлежащее никакой смѣнѣ перемѣнъ. Вѣдь прекрасное само въ себѣ если бы всегда текло, то не могло бы быть и названо; потому что, пока мы наименовали бы его, тотчасъ вышло бы иное. Точно такимъ же образомъ, при этомъ движеніи вещей, не могло бы имѣть мѣста и познаніе; потому что всякому знанію было бы необходимо измѣняться и переходить въ противное ему. Но этотъ важный и трудный вопросъ, постоянны ли вещи и неизмѣняемы, или, по Гераклиту, текутъ какъ рѣка, мы въ настоящемъ случаѣ оставимъ. То только намъ совершенно извѣстно, что лишь человѣку мало разсудительному свойственно образовать свою душу тѣнями и образами словъ и твердо настаивать на томъ, что въ вещахъ нѣтъ ничего извѣстнаго и опредѣленнаго, но что все въ нихъ течетъ и смѣняется (p. 438 E — 440 C).

Тот же текст в современной орфографии


Поставленный в затруднение, Кратил прибегает теперь под защиту той мысли, что имена приданы вещам, говорит, существом, человека превосходнейшим, — богом или каким гением. Это можно заключит из той соответственности слов вещам, которая превышает человеческое разумение. — Но такой соответственности Сократ не допускает. Многие имена, говорит, получили свое начало от движения, многие также и от покоя. Из этого следует, — хотя эта мысль и нечестива, — что тот бог или гений постановили взаимно противоречущее, как скоро показали в словах, что всё течет и не течет (p. 438 B — D).

Если же неизвестно, говорит Сократ, которого рода имена правильны, то они никак не могут способствовать к правильному познанию вещей, и познание это может быть почерпаемо единственно из взаимного соотношения и самой природы их. В самом деле, это познание гораздо превосходнее того, какое почерпается из теней слов и образов. К тому же эти слова, означающие движение вещей, по-видимому, обнаруживают погрешности, если только вещи находятся не в непрестанном волнении, но суть нечто доброе, прекрасное, честное, самостоятельное и не подлежащее никакой смене перемен. Ведь прекрасное само в себе если бы всегда текло, то не могло бы быть и названо; потому что, пока мы наименовали бы его, тотчас вышло бы иное. Точно таким же образом, при этом движении вещей, не могло бы иметь места и познание; потому что всякому знанию было бы необходимо изменяться и переходить в противное ему. Но этот важный и трудный вопрос, постоянны ли вещи и неизменяемы, или, по Гераклиту, текут как река, мы в настоящем случае оставим. То только нам совершенно известно, что лишь человеку мало рассудительному свойственно образовать свою душу тенями и образами слов и твердо настаивать на том, что в вещах нет ничего известного и определенного, но что всё в них течет и сменяется (p. 438 E — 440 C).