Прот. Конечно будемъ.
Сокр. И предъ нами, будто предъ какими виноразливателями, текутъ два ручья: одинъ, ручей удовольствія, можно уподобить меду; а другой, трезвенный и чуждый вина ручей разумности, походитъ на суровую и здоровую воду[1]. Эти-то стихіи надобно постараться смѣшать самымъ лучшимъ образомъ.
Прот. Почему не смѣшать.
D.Сокр. И вотъ, во первыхъ: все ли удовольствіе смѣшавъ со всею разумностію, получимъ мы смѣсь особенно хорошую?
Прот. Можетъ быть.
Сокр. Но это не безопасно; а какимъ бы образомъ смѣшать безопаснѣе, — кажется, я могу объявить нѣкоторое мнѣніе.
Прот. Говори, какое.
Сокр. Было у насъ удовольствіе, какъ думаемъ, одно по истинѣ больше другаго, также и изъ искусствъ — одно точнѣе другаго.
Прот. Какъ не быть.
Сокр. Равнымъ образомъ, и знаніе отличное отъ знанія: одно, смотрящее на то, что̀ происходитъ и погибаетъ, а E. другое — на то, что̀ и не происходитъ и не погибаетъ, но существуетъ всегда тожественно и неизмѣнно. Имѣя въ виду истину, мы это послѣднее почитали истиннѣе того.
- ↑ Ручей удовольствія называя ручьемъ меду, Платонъ, кажется, имѣлъ въ виду взглядъ пиѳагорейскій; Олимпіодоръ не безъ основанія говоритъ, ὅτι κρῆναι μέλιτος μὲν ἡ τῆς ἡδονῆς ώς γλυκείας καὶ τὸ ἐκστατικὸν ἐχούσης. διὸ καὶ Πυθαγόρειος λόγος, διὰ μέλιτος πίπτειν εἰς γένεσιν τὰς ψυχάς. Υδατος δὲ κρήνη τοῦ νοῦ ὡς νηφαντική. Причина, почему ручей мудрости названъ трезвеннымъ, по мнѣнію Винкельмана, заключается въ томъ, что этимъ указывается на жертву, какая приносима была суровымъ богинямъ — Эвменидамъ, также Мнимосинѣ, Афродитѣ, Ураніи, Музамъ, Аврорѣ: имъ приносили νηφάλια, ἄπυρα, которыя были безъ вина и состояли изъ одной подслащенной воды, μελικράτῳ. См. Reisig. Enarrat. Soph. Oed. Col. p. XLIV.
А Діонисъ, какъ производитель вина, конечно, умѣлъ различнымъ образомъ растворять его. Это — простѣйшее объясненіе мѣста; но Платонъ съ именами Діониса и Ифеста могъ соединять также значеніе аллегорическое. Мнѣніе позднѣйшихъ платониковъ объ этомъ можно читать у Олимпіодора.
Прот. Конечно будем.
Сокр. И пред нами, будто пред какими виноразливателями, текут два ручья: один, ручей удовольствия, можно уподобить меду; а другой, трезвенный и чуждый вина ручей разумности, походит на суровую и здоровую воду[1]. Эти-то стихии надобно постараться смешать самым лучшим образом.
Прот. Почему не смешать.
D.Сокр. И вот, во-первых: всё ли удовольствие смешав со всею разумностью, получим мы смесь особенно хорошую?
Прот. Может быть.
Сокр. Но это не безопасно; а каким бы образом смешать безопаснее, — кажется, я могу объявить некоторое мнение.
Прот. Говори, какое.
Сокр. Было у нас удовольствие, как думаем, одно поистине больше другого, также и из искусств — одно точнее другого.
Прот. Как не быть.
Сокр. Равным образом, и знание отличное от знания: одно, смотрящее на то, что̀ происходит и погибает, а E. другое — на то, что̀ и не происходит и не погибает, но существует всегда тожественно и неизменно. Имея в виду истину, мы это последнее почитали истиннее того.
——————
- ↑ Ручей удовольствия называя ручьем меду, Платон, кажется, имел в виду взгляд пифагорейский; Олимпиодор не без основания говорит, ὅτι κρῆναι μέλιτος μὲν ἡ τῆς ἡδονῆς ώς γλυκείας καὶ τὸ ἐκστατικὸν ἐχούσης. διὸ καὶ Πυθαγόρειος λόγος, διὰ μέλιτος πίπτειν εἰς γένεσιν τὰς ψυχάς. Υδατος δὲ κρήνη τοῦ νοῦ ὡς νηφαντική. Причина, почему ручей мудрости назван трезвенным, по мнению Винкельмана, заключается в том, что этим указывается на жертву, какая приносима была суровым богиням — Эвменидам, также Мнимосине, Афродите, Урании, Музам, Авроре: им приносили νηφάλια, ἄπυρα, которые были без вина и состояли из одной подслащенной воды, μελικράτῳ. См. Reisig. Enarrat. Soph. Oed. Col. p. XLIV.
А Дионис, как производитель вина, конечно, умел различным образом растворять его. Это — простейшее объяснение места; но Платон с именами Диониса и Ифеста мог соединять также значение аллегорическое. Мнение позднейших платоников об этом можно читать у Олимпиодора.
