Сокр. Та, Протархъ, чтобы въ испытаніи удовольствія E. и знанія не пропустить ничего, что̀ въ томъ и другомъ есть чистаго и не чистаго. Тогда чистое въ томъ и другомъ, ставъ предметомъ сужденія и для меня и для тебя и для всѣхъ присутствующихъ, будетъ легче обсужено.
Прот. Весьма правильно.
Сокр. Хорошо; о всемъ, что называется у насъ родами чистыми, мы будемъ разсуждать такъ: выберемъ изъ нихъ сперва который нибудь одинъ, и станемъ разсматривать его.
53.Прот. Что же выберемъ мы?
Сокр. Сначала посмотримъ, если хочешь, на родъ бѣлизны.
Прот. Пожалуй.
Сокр. И такъ, какимъ образомъ и въ чемъ можетъ состоять у насъ чистота бѣлизны? Не въ томъ ли, что она самая большая и что ея очень много, или въ томъ, что она вовсе безпримѣсна, — что въ ней нѣтъ никакой иной частицы котораго нибудь цвѣта?
Прот. Явно — въ томъ, что она по преимуществу цѣльная.
Сокр. Правильно. Такъ не эту ли положимъ мы, Протархъ, какъ самую истинную, и вмѣстѣ между всѣми бѣлизнами B. самую прекрасную, а не ту, которой весьма много, или которая очень велика?
Прот. Да и всего правильнѣе.
Сокр. Стало быть, если скажемъ, что малая, но чистая бѣлизна бываетъ бѣлѣе, а вмѣстѣ съ тѣмъ прекраснѣе и истиннѣе, чѣмъ большая, но смѣшанная, то скажемъ совершенно правильно?
Прот. Конечно, правильно.
Сокр. Что же? Можетъ быть, намъ и нѣтъ надобности въ большемъ числѣ такихъ примѣровъ при разсужденіи объ удовольствіи: можетъ быть, довольно и этого, чтобы понять, что всякое малое и немногосложное удовольствіе, если оно C. чисто отъ скорби, бываетъ пріятнѣе, истиннѣе и прекраснѣе, чѣмъ великое и многосложное.
Прот. Безъ сомнѣнія; и этого-то примѣра достаточно.
Сокр. Та, Протарх, чтобы в испытании удовольствия E. и знания не пропустить ничего, что̀ в том и другом есть чистого и не чистого. Тогда чистое в том и другом, став предметом суждения и для меня и для тебя и для всех присутствующих, будет легче обсужено.
Прот. Весьма правильно.
Сокр. Хорошо; о всём, что называется у нас родами чистыми, мы будем рассуждать так: выберем из них сперва который-нибудь один, и станем рассматривать его.
53.Прот. Что же выберем мы?
Сокр. Сначала посмотрим, если хочешь, на род белизны.
Прот. Пожалуй.
Сокр. Итак, каким образом и в чём может состоять у нас чистота белизны? Не в том ли, что она самая большая и что её очень много, или в том, что она вовсе беспримесна, — что в ней нет никакой иной частицы которого-нибудь цвета?
Прот. Явно — в том, что она по преимуществу цельная.
Сокр. Правильно. Так не эту ли положим мы, Протарх, как самую истинную, и вместе между всеми белизнами B. самую прекрасную, а не ту, которой весьма много, или которая очень велика?
Прот. Да и всего правильнее.
Сокр. Стало быть, если скажем, что малая, но чистая белизна бывает белее, а вместе с тем прекраснее и истиннее, чем большая, но смешанная, то скажем совершенно правильно?
Прот. Конечно, правильно.
Сокр. Что же? Может быть, нам и нет надобности в большем числе таких примеров при рассуждении об удовольствии: может быть, довольно и этого, чтобы понять, что всякое малое и немногосложное удовольствие, если оно C. чисто от скорби, бывает приятнее, истиннее и прекраснее, чем великое и многосложное.
Прот. Без сомнения; и этого-то примера достаточно.
