Прот. Конечно.
Сокр. Поэтому надобно избрать нѣкоторыя изъ нихъ и разсмотрѣть, что̀ въ нихъ такое есть, отъ чего мы называли ихъ величайшими[1].
Прот. Необходимо.46.
Сокр. Разсматривай же удовольствія такихъ болѣзненностей, — что̀ въ нихъ есть.
Прот. Какихъ болѣзненностей?
Сокр. Постыдныхъ, — тѣхъ, что̀ упомянутымъ выше людямъ брюзгливымъ бываютъ крайне ненавистны.
Прот. Которыя же это?
Сокр. Напримѣръ, лѣченіе чесотки чрезъ треніе, и другое тому подобное, имѣющее нужду не въ иномъ врачевствѣ. Такія-то проявляющіяся въ насъ ощущенія какъ, ради боговъ, назовемъ мы: удовольствіемъ, или скорбію?
Прот. Это-то, Сократъ, походитъ на какое-то смѣшанное зло.
Сокр. Впрочемъ, я предложилъ такой примѣръ вѣдь не B. ради Филеба, а потому, что, не изслѣдовавъ этихъ и сродныхъ съ ними удовольствій, мы и не могли бы, можетъ быть, Протархъ, судить о настоящемъ предметѣ.
Прот. Такъ теперь надобно идти къ сроднымъ съ этими удовольствіямъ.
Сокр. Ты разумѣешь сродныя съ ними по смѣшанности?
Прот. Конечно.
Сокр. Но изъ смѣшеній одни бываютъ тѣлесныя — въ самыхъ тѣлахъ, а другія душевныя — въ самой душѣ[2]. Въ
- ↑ Сократъ имѣетъ въ виду доказать, что природа этихъ удовольствій смѣшанная, и что въ смѣшанности ея скрывается причина, почему тихія удовольствія мы называемъ величайшими.
- ↑ Удовольствія въ самомъ тѣлѣ, — въ самой душѣ: то есть, внѣ взаимной связи этихъ сторонъ человѣческаго существа; ибо Платонъ допускалъ возможность удовольствій въ одной душѣ, безъ тѣла, равно какъ въ одномъ тѣлѣ, безъ души. Но, кромѣ этихъ, ему представлялись также удовольствія, пораждаемыя нераздѣльно и тѣломъ и душою, и потому смѣшанныя. Отсюда три рода удовольствій.
Прот. Конечно.
Сокр. Поэтому надобно избрать некоторые из них и рассмотреть, что̀ в них такое есть, от чего мы называли их величайшими[1].
Прот. Необходимо.46.
Сокр. Рассматривай же удовольствия таких болезненностей, — что̀ в них есть.
Прот. Каких болезненностей?
Сокр. Постыдных, — тех, что̀ упомянутым выше людям брюзгливым бывают крайне ненавистны.
Прот. Которые же это?
Сокр. Например, лечение чесотки чрез трение, и другое тому подобное, имеющее нужду не в ином врачевстве. Такие-то проявляющиеся в нас ощущения как, ради богов, назовем мы: удовольствием, или скорбию?
Прот. Это-то, Сократ, походит на какое-то смешанное зло.
Сокр. Впрочем, я предложил такой пример ведь не B. ради Филеба, а потому, что, не исследовав этих и сродных с ними удовольствий, мы и не могли бы, может быть, Протарх, судить о настоящем предмете.
Прот. Так теперь надобно идти к сродным с этими удовольствиям.
Сокр. Ты разумеешь сродные с ними по смешанности?
Прот. Конечно.
Сокр. Но из смешений одни бывают телесные — в самых телах, а другие душевные — в самой душе[2]. В
——————
- ↑ Сократ имеет в виду доказать, что природа этих удовольствий смешанная, и что в смешанности её скрывается причина, почему тихие удовольствия мы называем величайшими.
- ↑ Удовольствия в самом теле, — в самой душе: то есть, вне взаимной связи этих сторон человеческого существа; ибо Платон допускал возможность удовольствий в одной душе, без тела, равно как в одном теле, без души. Но, кроме этих, ему представлялись также удовольствия, порождаемые нераздельно и телом и душою, и потому смешанные. Отсюда три рода удовольствий.
