Федръ. Но что называешь ты, Сократъ, другимъ родомъ?
E.Сокр. Другой, наоборотъ, состоитъ въ умѣньи дѣлить предметъ на виды — и дѣлить, какъ водится, почленно, такъ чтобы, подобно плохому повару, не раздробить ни одной части[1]. Напримѣръ, въ тѣхъ двухъ рѣчахъ безуміе принято 266. за одинъ общій видъ. Но какъ изъ одного тѣла вырастаютъ два соименные члена, называемые лѣвымъ и правымъ: такъ и изъ тѣхъ двухъ рѣчей, принявшихъ безуміе за одинъ прирожденный намъ видъ, первая, разрѣшая лѣвую его часть, дотолѣ не остановилась въ дѣленіи, пока не нашла въ ней такъ называемой лѣвой любви и по надлежащему не побранила ея; а вторая, направляя насъ къ B. правой сторонѣ изступленія, открыла хотя соименную той, однакожъ божественную любовь и, выставляя ее на свѣтъ, восхвалила, какъ причину величайшихъ благъ.
Федръ. Весьма справедливо.
Сокр. Эти-то дѣленія и соединенія, Федръ, я и самъ люблю, чтобы умѣть говорить и мыслить, и если кого-нибудь почитаю способнымъ всматриваться въ одно и многое по природѣ[2], то гоняюсь за нимъ по слѣдамъ, какъ за богомъ[3]. C. Людей, могущихъ это, я донынѣ, Богъ знаетъ, справедливо или нѣтъ, называю діалектиками, — но какъ назвать тѣхъ, которые учатся у тебя и Лизіаса? Не это ли искуство рѣ-
- ↑ Чтобы не раздробить ни одной части. Подобное выраженіе см. Menon. 77 A. Дѣлить, не раздробляя, значитъ разрѣшать предметъ, слѣдуя естественному соединенію частей его. Hoc non est dividere, sed frangere, говоритъ Цицеронъ (de Fin. 11, 9). То же читаемъ и у Сенеки (Epist. 89, 2): Faciam ergo, quod exigis, et philosophiam in partes, non in frusta, dividam; dividi enim illam, non concidi utile est.
- ↑ Всматриваться въ одно и многое по природѣ — εἰς ἓν καὶ πολλὰ ὁρᾶν. Эти слова Платонъ понимаетъ не просто какъ логическое правило дѣленія и соединенія понятій, но какъ діалектическую методу изслѣдованія самыхъ вещей. Всякая вещь, по своей природѣ, есть одно и многое: одно въ ней — идея, обнаруживающаяся единствомъ внѣшней формы; многое — части ея, которыя, бывъ взяты сами по себѣ, опять суть идеи, и слѣдовательно, опять содержатъ въ себѣ многое. Parmenid. p. 157, 158.
- ↑ Гоняясь за нимъ по слѣдамъ, какъ за богомъ — κατόπισθε μετ᾽ ἴχνιον ὥστε θεοῖο: походитъ на полустишіе Омировыхъ гексаметровъ. Odyss. V, 193; VII, 38.
Федр. Но что называешь ты, Сократ, другим родом?
E.Сокр. Другой, наоборот, состоит в уменьи делить предмет на виды — и делить, как водится, почленно, так чтобы, подобно плохому повару, не раздробить ни одной части[1]. Например, в тех двух речах безумие принято 266. за один общий вид. Но как из одного тела вырастают два соименные члена, называемые левым и правым: так и из тех двух речей, принявших безумие за один прирожденный нам вид, первая, разрешая левую его часть, дотоле не остановилась в делении, пока не нашла в ней так называемой левой любви и по надлежащему не побранила её; а вторая, направляя нас к B. правой стороне исступления, открыла хотя соименную той, однакож божественную любовь и, выставляя ее на свет, восхвалила, как причину величайших благ.
Федр. Весьма справедливо.
Сокр. Эти-то деления и соединения, Федр, я и сам люблю, чтобы уметь говорить и мыслить, и если кого-нибудь почитаю способным всматриваться в одно и многое по природе[2], то гоняюсь за ним по следам, как за богом[3]. C. Людей, могущих это, я доныне, Бог знает, справедливо или нет, называю диалектиками, — но как назвать тех, которые учатся у тебя и Лизиаса? Не это ли искусство ре-
————————————
- ↑ Чтобы не раздробить ни одной части. Подобное выражение см. Menon. 77 A. Делить, не раздробляя, значит разрешать предмет, следуя естественному соединению частей его. Hoc non est dividere, sed frangere, говорит Цицерон (de Fin. 11, 9). То же читаем и у Сенеки (Epist. 89, 2): Faciam ergo, quod exigis, et philosophiam in partes, non in frusta, dividam; dividi enim illam, non concidi utile est.
- ↑ Всматриваться в одно и многое по природе — εἰς ἓν καὶ πολλὰ ὁρᾶν. Эти слова Платон понимает не просто как логическое правило деления и соединения понятий, но как диалектическую методу исследования самых вещей. Всякая вещь, по своей природе, есть одно и многое: одно в ней — идея, обнаруживающаяся единством внешней формы; многое — части её, которые, быв взяты сами по себе, опять суть идеи, и следовательно, опять содержат в себе многое. Parmenid. p. 157, 158.
- ↑ Гоняясь за ним по следам, как за богом — κατόπισθε μετ᾽ ἴχνιον ὥστε θεοῖο: походит на полустишие Омировых гексаметров. Odyss. V, 193; VII, 38.
