Федръ. Пожалуй, если угодно; только въ ней не найдешь того, чего ищешь.
Сокр. Однако читай, чтобы слышать самого Лизіаса.
Федръ. «О моихъ дѣлахъ ты знаешь и, думаю, слышалъ, что они будутъ полезны намъ, если это состоится. 264. Впрочемъ, смѣю надѣяться, что ты не отвергнешь моей просьбы — именно потому, что я не влюбленъ въ тебя. Влюбленные, когда страсть умолкаетъ, раскаяваются въ добрыхъ своихъ дѣлахъ.»
Сокр. Въ самомъ дѣлѣ, какъ далекъ кажется Лизіасъ отъ того, чего мы здѣсь ищемъ! Онъ велитъ своей рѣчи плыть не отъ начала, а отъ конца, спиною назадъ, и выводитъ изъ того, что любовникъ могъ бы сказать любимцу уже въ заключеніи. Развѣ не правда, Федръ, любезная голова?
Федръ. Такъ и есть, Сократъ: эти слова, дѣйствительно, B. болѣе приличны на концѣ.
Сокр. А прочія? не представляются ли они разбросанными въ рѣчи кое-какъ? Думаешь ли, что сказанное на второмъ мѣстѣ должно стоять необходимо на второмъ, или тутъ умѣстнѣе что-нибудь другое сказанное? Мнѣ, какъ человѣку ничего незнающему, показалось, что писатель все такое говорилъ произвольно: а ты, конечно, видишь въ рѣчи какую-нибудь необходимую нить, по которой онъ расположилъ все послѣдовательно одно за другимъ?
Федръ. Ты любезенъ, если почитаешь меня способнымъ разбирать это съ такою точностію.C.
Сокр. Но то-то и тебѣ, думаю, представляется, что всякая рѣчь, подобно животному, должна являться въ приличномъ тѣлѣ, то-есть не должна быть ни безъ головы, ни безъ ногъ, но имѣть средніе и крайніе члены въ правильномъ отношеніи одинъ къ другому и къ цѣлому.
Федръ. Какъ же иначе?
Сокр. Разсмотри же рѣчь своего друга, такова она, или
Федр. Пожалуй, если угодно; только в ней не найдешь того, чего ищешь.
Сокр. Однако читай, чтобы слышать самого Лизиаса.
Федр. «О моих делах ты знаешь и, думаю, слышал, что они будут полезны нам, если это состоится. 264. Впрочем, смею надеяться, что ты не отвергнешь моей просьбы — именно потому, что я не влюблен в тебя. Влюбленные, когда страсть умолкает, раскаяваются в добрых своих делах.»
Сокр. В самом деле, как далек кажется Лизиас от того, чего мы здесь ищем! Он велит своей речи плыть не от начала, а от конца, спиною назад, и выводит из того, что любовник мог бы сказать любимцу уже в заключении. Разве не правда, Федр, любезная голова?
Федр. Так и есть, Сократ: эти слова, действительно, B. более приличны на конце.
Сокр. А прочие? не представляются ли они разбросанными в речи кое-как? Думаешь ли, что сказанное на втором месте должно стоять необходимо на втором, или тут уместнее что-нибудь другое сказанное? Мне, как человеку ничего незнающему, показалось, что писатель всё такое говорил произвольно: а ты, конечно, видишь в речи какую-нибудь необходимую нить, по которой он расположил всё последовательно одно за другим?
Федр. Ты любезен, если почитаешь меня способным разбирать это с такою точностью.C.
Сокр. Но то-то и тебе, думаю, представляется, что всякая речь, подобно животному, должна являться в приличном теле, то есть не должна быть ни без головы, ни без ног, но иметь средние и крайние члены в правильном отношении один к другому и к целому.
Федр. Как же иначе?
Сокр. Рассмотри же речь своего друга, такова она, или
