Страница:Сочинения Платона (Платон, Карпов). Том 4, 1863.pdf/461

Эта страница была вычитана
456
КЛИТОФОНЪ.

поступать справедливо, ни въ какомъ случаѣ не могло быть обращено въ укоризну Сократу, когда это самое незнаніе онъ постоянно ставилъ на первомъ планѣ и всѣ способы философскаго изслѣдованія направлялъ не къ передачѣ знанія другимъ, а къ тому, чтобы, прикрываясь ироніею, отъ незнанія самому, вмѣстѣ съ другими, перейти къ знанію. Откуда же Платону могло бы придти на мысль въ этомъ краткомъ сочиненіи требовать отъ Сократовой философіи такого характера, какой поставилъ бы ее въ прямое противорѣчіе съ характеромъ Сократова мышленія во всѣхъ подлинныхъ его сочиненіяхъ? Поэтому мнѣ нравится догадка Шлейермахера, что Клитофонъ могъ выдти изъ какой-нибудь лучшей аѳинской школы краснорѣчія, враждовавшей противъ Сократа и его послѣдователей, не исключая самаго Платона.

Но еслибы мы предположили, что подъ именемъ Клитофона въ сборникѣ Платоновыхъ діалоговъ сохранилось сочиненіе неполное, — одна только часть его, или даже одно вступленіе; то не было бы, по крайней мѣрѣ, ничего страннаго допускать его подлинность. Тогда этотъ, дошедшій до насъ отрывокъ давалъ бы поводъ думать, что за содержащимся въ немъ монологомъ Клитофона должна была слѣдовать бесѣда Сократа, въ которой надлежало ему либо указать на способы — доктринальную справедливость переводить въ самую жизнь, слѣдовательно начертать, напримѣръ, политику, либо сослаться на божественное внушеніе и руководство, къ которому нерѣдко обращается онъ въ сочиненіяхъ Платона. Это предположеніе дѣйствительно могло бы имѣть силу основанія, еслибы подлинность Клитофона подтверждалась сверхъ того и другими внѣшними признаками, еслибы, напримѣръ, въ самомъ изложеніи и выраженіи его выдерживался характеръ рѣчи истинно платоновской. Но разборчивая филологическая критика этого не найдетъ, и потому придетъ почти къ несомнѣнному заключенію, что Клитофонъ есть сочиненіе подложное.



Тот же текст в современной орфографии

поступать справедливо, ни в каком случае не могло быть обращено в укоризну Сократу, когда это самое незнание он постоянно ставил на первом плане и все способы философского исследования направлял не к передаче знания другим, а к тому, чтобы, прикрываясь ирониею, от незнания самому, вместе с другими, перейти к знанию. Откуда же Платону могло бы прийти на мысль в этом кратком сочинении требовать от Сократовой философии такого характера, какой поставил бы ее в прямое противоречие с характером Сократова мышления во всех подлинных его сочинениях? Поэтому мне нравится догадка Шлейермахера, что Клитофон мог выйти из какой-нибудь лучшей афинской школы красноречия, враждовавшей против Сократа и его последователей, не исключая самого Платона.

Но если бы мы предположили, что под именем Клитофона в сборнике Платоновых диалогов сохранилось сочинение неполное, — одна только часть его, или даже одно вступление; то не было бы, по крайней мере, ничего странного допускать его подлинность. Тогда этот, дошедший до нас отрывок давал бы повод думать, что за содержащимся в нём монологом Клитофона должна была следовать беседа Сократа, в которой надлежало ему либо указать на способы — доктринальную справедливость переводить в самую жизнь, следовательно начертать, например, политику, либо сослаться на божественное внушение и руководство, к которому нередко обращается он в сочинениях Платона. Это предположение действительно могло бы иметь силу основания, если бы подлинность Клитофона подтверждалась сверх того и другими внешними признаками, если бы, например, в самом изложении и выражении его выдерживался характер речи истинно платоновской. Но разборчивая филологическая критика этого не найдет, и потому придет почти к несомненному заключению, что Клитофон есть сочинение подложное.