живописи и ваянія, когда они прекрасны, веселятъ наше зрѣніе. То же самое производятъ и прекрасные звуки, и всякая музыка, и рѣчи, и разсказы. Поэтому, еслибы тому дерзкому человѣку мы отвѣтили: благороднѣйшій человѣкъ! прекрасное есть удовольствіе, получаемое чрезъ зрѣніе и слухъ; то не удержали ли бы мы его, думаешь, отъ дерзости?
Ипп. Мнѣ, по крайней мѣрѣ, теперь кажется, Сократъ, что B. о прекрасномъ постановлено хорошо.
Сокр. Что же, стало-быть? прекрасныя занятія и законы, Иппіасъ, назовемъ мы прекрасными потому ли, что это доставляетъ намъ удовольствіе чрезъ слухъ и зрѣніе, или они относятся къ какому-нибудь другому роду[1]?
Ипп. Мнѣ и самому, когда ты говоришь, представляется, что относительно законовъ тутъ дѣло другое.
Сокр. Молчи, Иппіасъ; должно быть, съ этимъ-то прекраснымъ мы попали въ такое затрудненіе, въ какомъ находимся теперь, когда думаемъ, что идемъ иною, хорошею дорогою.
Ипп. Что ты говоришь, Сократъ?
Сокр. Я скажу тебѣ, что̀ мнѣ представляется, если только D. въ моихъ словахъ есть дѣло. Вѣдь что касается до законовъ и занятій, то, можетъ быть, они являются не внѣ чувства, или доходятъ до насъ чрезъ слухъ и зрѣніе. Будемъ же отстаивать наше положеніе, что получаемое чрезъ нихъ удовольствіе есть прекрасное, не приводя ничего со стороны законовъ. Но еслибы спросилъ насъ тотъ ли, котораго я разумѣю, или кто другой: что это, Иппіасъ и Сократъ, вы отъ удовольствія отдѣляете извѣстное удовольствіе и называете его пре-
- ↑ Слѣдующій за этимъ текстъ: Ιππ. Ταῦτα δ᾽ἴσως, ὧ Σώκρατες, κἂν παραλάθοι τὸν ἄνθρωπον. Σωκρ. Μὰ τὸν κύνα, ὦ Ἰππία, οὐχ ὃν γ᾽ ἂν ἐγὼ μάλιστ᾽ αἰσχυνοίμην ληρῶν καὶ προςποιούμενός τι λέγειν μηδὲν λέγων. Ιππ. Τίνα τοῦτον; Σωκρ. Σωκράτη τὸν Σωφρονίσκου, ὅς ἐμοἰ οὐδὲν ἄν μᾶλλον ταῦτα ἐπιτρέποι ᾶνερεύνητα ὄντα ῥαδίως λέγειν ἢ ὡς εἱδότα ἃ μὴ οἶδα, очевидно есть глосса, внесенная e margine; потому что Сократъ, ссылаясь на какого-то безотвязнаго вопрошателя и разумѣя подъ нимъ самого себя, сохраняетъ это свое incognito до конца разговора; слѣдовательно, здѣсь неумѣстно было ему объявлять, что тотъ вопрошатель есть не иной кто, какъ самъ онъ. Чтобы не прерывать хода діалога этою неумѣстною вставкою, я счелъ приличнымъ оставить ее безъ перевода.
живописи и ваяния, когда они прекрасны, веселят наше зрение. То же самое производят и прекрасные звуки, и всякая музыка, и речи, и рассказы. Поэтому, если бы тому дерзкому человеку мы ответили: благороднейший человек! прекрасное есть удовольствие, получаемое чрез зрение и слух; то не удержали ли бы мы его, думаешь, от дерзости?
Ипп. Мне, по крайней мере, теперь кажется, Сократ, что B. о прекрасном постановлено хорошо.
Сокр. Что же, стало быть? прекрасные занятия и законы, Иппиас, назовем мы прекрасными потому ли, что это доставляет нам удовольствие чрез слух и зрение, или они относятся к какому-нибудь другому роду[1]?
Ипп. Мне и самому, когда ты говоришь, представляется, что относительно законов тут дело другое.
Сокр. Молчи, Иппиас; должно быть, с этим-то прекрасным мы попали в такое затруднение, в каком находимся теперь, когда думаем, что идем иною, хорошею дорогою.
Ипп. Что ты говоришь, Сократ?
Сокр. Я скажу тебе, что̀ мне представляется, если только D. в моих словах есть дело. Ведь что касается до законов и занятий, то, может быть, они являются не вне чувства, или доходят до нас чрез слух и зрение. Будем же отстаивать наше положение, что получаемое чрез них удовольствие есть прекрасное, не приводя ничего со стороны законов. Но если бы спросил нас тот ли, которого я разумею, или кто другой: что это, Иппиас и Сократ, вы от удовольствия отделяете известное удовольствие и называете его пре-
————————————
- ↑ Следующий за этим текст: Ιππ. Ταῦτα δ᾽ἴσως, ὧ Σώκρατες, κἂν παραλάθοι τὸν ἄνθρωπον. Σωκρ. Μὰ τὸν κύνα, ὦ Ἰππία, οὐχ ὃν γ᾽ ἂν ἐγὼ μάλιστ᾽ αἰσχυνοίμην ληρῶν καὶ προςποιούμενός τι λέγειν μηδὲν λέγων. Ιππ. Τίνα τοῦτον; Σωκρ. Σωκράτη τὸν Σωφρονίσκου, ὅς ἐμοἰ οὐδὲν ἄν μᾶλλον ταῦτα ἐπιτρέποι ᾶνερεύνητα ὄντα ῥαδίως λέγειν ἢ ὡς εἱδότα ἃ μὴ οἶδα, очевидно есть глосса, внесенная e margine; потому что Сократ, ссылаясь на какого-то безотвязного вопрошателя и разумея под ним самого себя, сохраняет это свое incognito до конца разговора; следовательно, здесь неуместно было ему объявлять, что тот вопрошатель есть не иной кто, как сам он. Чтобы не прерывать хода диалога этою неуместною вставкою, я счел приличным оставить ее без перевода.
