Во-первыхъ, онъ всегда бѣденъ, и далеко не нѣженъ и не прекрасенъ[1], какимъ почитаютъ его многіе, напротивъ, сухъ, неопрятенъ, необутъ, бездоменъ, всегда валяется на землѣ D. безъ постели, ложится на открытомъ воздухѣ, предъ дверьми, на дорогахъ, и имѣя природу матери, всегда терпитъ нужду. Но по своему отцу, онъ коваренъ въ отношеніи къ прекраснымъ и добрымъ, мужественъ, дерзокъ и стремителенъ, искусный стрѣлокъ, всегда строитъ какое-нибудь лукавство, любитъ благоразуміе, изобрѣтателенъ, во всю жизнь философствуетъ, страшный чародѣй, отравитель и софистъ. Онъ обыкновенно ни смертенъ ни безсмертенъ, но въ E. одинъ и тотъ же день то цвѣтетъ и живетъ, когда у него изобиліе, то умираетъ, — и вдругъ, по природѣ своего отца, опять оживаетъ. Между тѣмъ богатство его всегда уплываетъ, и онъ никогда не бываетъ ни бѣденъ ни богатъ. Тоже опять въ срединѣ онъ между мудростію и невѣжествомъ; потому что въ этомъ отношеніи онъ таковъ. Изъ боговъ никто не философствуетъ и не желаетъ быть мудрымъ, такъ 204. какъ уже мудръ; не философствуетъ и всякій другой, поколику мудрецъ. Точно также не философствуютъ и невѣжды и не желаютъ быть мудрецами; ибо то-то и тяжко въ невѣжествѣ, что не будучи ни прекраснымъ, ни добрымъ, ни умнымъ, невѣжда кажется себѣ достаточнымъ, а потому, не думая, что нуждается, онъ и не желаетъ того, въ чемъ нуждается. — Кто же философствуетъ, Діотима, спросилъ я, если и не мудрецы, и не невѣжды? — Это-то понятно и ребенку, B. отвѣчала она, что занимающіе средину между обоими и что къ нимъ принадлежитъ Эросъ. Вѣдь мудрость направляется къ прекраснѣйшему; а Эросъ есть любовь красоты; стало-быть, Эросу необходимо любить мудрость — быть философомъ, и философъ долженъ занимать мѣсто между мудрецомъ и невѣждою. Причина этого и здѣсь есть его рожденіе — отъ отца
- ↑ Какимъ почитаютъ его многіе. Сократъ этими словами довольно деликатно затрогиваетъ Агатона; p. 195 D. E.
Во-первых, он всегда беден, и далеко не нежен и не прекрасен[1], каким почитают его многие, напротив, сух, неопрятен, необут, бездомен, всегда валяется на земле D. без постели, ложится на открытом воздухе, пред дверьми, на дорогах, и имея природу матери, всегда терпит нужду. Но по своему отцу, он коварен в отношении к прекрасным и добрым, мужествен, дерзок и стремителен, искусный стрелок, всегда строит какое-нибудь лукавство, любит благоразумие, изобретателен, во всю жизнь философствует, страшный чародей, отравитель и софист. Он обыкновенно ни смертен ни бессмертен, но в E. один и тот же день то цветет и живет, когда у него изобилие, то умирает, — и вдруг, по природе своего отца, опять оживает. Между тем богатство его всегда уплывает, и он никогда не бывает ни беден ни богат. Тоже опять в средине он между мудростию и невежеством; потому что в этом отношении он таков. Из богов никто не философствует и не желает быть мудрым, так 204. как уже мудр; не философствует и всякий другой, поколику мудрец. Точно также не философствуют и невежды и не желают быть мудрецами; ибо то-то и тяжко в невежестве, что не будучи ни прекрасным, ни добрым, ни умным, невежда кажется себе достаточным, а потому, не думая, что нуждается, он и не желает того, в чём нуждается. — Кто же философствует, Диотима, спросил я, если и не мудрецы, и не невежды? — Это-то понятно и ребенку, B. отвечала она, что занимающие средину между обоими и что к ним принадлежит Эрос. Ведь мудрость направляется к прекраснейшему; а Эрос есть любовь красоты; стало быть, Эросу необходимо любить мудрость — быть философом, и философ должен занимать место между мудрецом и невеждою. Причина этого и здесь есть его рождение — от отца
————————————
- ↑ Каким почитают его многие. Сократ этими словами довольно деликатно затрагивает Агатона; p. 195 D. E.
