разсказчицамъ басень. — Только отнюдь не вопреки своему мнѣнію, сказалъ я. — Постараюсь тебѣ нравиться, примолвилъ онъ, если ужъ не позволяешь говорить. Чего жъ еще? — Ничего болѣе, клянусь Зевсомъ, сказалъ я; но если будешь дѣлать такъ, — дѣлай; а я буду спрашивать. — Ну 351. спрашивай. — Вопросы мои будутъ касаться того же предмета, о которомъ говорено сейчасъ, чтобы наконецъ намъ опредѣлить, какова справедливость въ отношеніи къ несправедливости. Было вѣдь сказано, что несправедливость и сильнѣе и могущественнѣе справедливости: но теперь, примолвилъ я, когда справедливость признана мудростью и добродѣтелью, — теперь легко, думаю открылось бы, что, наоборотъ, она могущественнѣе несправедливости, такъ какъ несправедливость есть невѣжество; и это ужъ всякій понялъ бы. Однакожъ я не удовлетворяюсь, Тразимахъ, столь простымъ разсматриваніемъ дѣла, но хочу разсмотрѣть его B. какъ-нибудь слѣдующимъ образомъ: согласишься ли ты, что есть несправедливый городъ, который намѣревается несправедливо поработить и другіе города, да и поработилъ, и многіе уже раболѣпствуютъ ему? — Какъ не быть? сказалъ онъ; и это-то скорѣе всего сдѣлаетъ самый сильный, который въ полной мѣрѣ несправедливъ. — Знаю, замѣтилъ я, что таково было твое мнѣніе, но я вотъ какъ изслѣдываю его: городъ, возвысившійся силою надъ другимъ городомъ, будетъ ли имѣть эту силу надъ нимъ безъ справедливости, C. или необходимо съ справедливостью? — Если справедливость есть мудрость, какъ недавно говорилъ ты, то — съ справедливостью; а если она такова, какъ утверждалъ я, то — съ несправедливостью, отвѣчалъ онъ. — Я весьма радъ, Тразимахъ, что ты не довольствуешься однимъ качаніемъ головы, въ знакъ согласія или несогласія, но даже прекрасно отвѣчаешь. — Вѣдь тебѣ угождаю, сказалъ онъ. — И хорошо дѣлаешь; угоди же мнѣ отвѣтомъ и на слѣдующій вопросъ: думаешь ли ты, что или городъ, или войско, или разбойники, или воры, или иная толпа, несправедливо при-
рассказчицам басень. — Только отнюдь не вопреки своему мнению, сказал я. — Постараюсь тебе нравиться, примолвил он, если уж не позволяешь говорить. Чего ж еще? — Ничего более, клянусь Зевсом, сказал я; но если будешь делать так, — делай; а я буду спрашивать. — Ну 351. спрашивай. — Вопросы мои будут касаться того же предмета, о котором говорено сейчас, чтобы наконец нам определить, какова справедливость в отношении к несправедливости. Было ведь сказано, что несправедливость и сильнее и могущественнее справедливости: но теперь, примолвил я, когда справедливость признана мудростью и добродетелью, — теперь легко, думаю открылось бы, что, наоборот, она могущественнее несправедливости, так как несправедливость есть невежество; и это уж всякий понял бы. Однакож я не удовлетворяюсь, Тразимах, столь простым рассматриванием дела, но хочу рассмотреть его B. как-нибудь следующим образом: согласишься ли ты, что есть несправедливый город, который намеревается несправедливо поработить и другие города, да и поработил, и многие уже раболепствуют ему? — Как не быть? сказал он; и это-то скорее всего сделает самый сильный, который в полной мере несправедлив. — Знаю, заметил я, что таково было твое мнение, но я вот как исследываю его: город, возвысившийся силою над другим городом, будет ли иметь эту силу над ним без справедливости, C. или необходимо со справедливостью? — Если справедливость есть мудрость, как недавно говорил ты, то — со справедливостью; а если она такова, как утверждал я, то — с несправедливостью, отвечал он. — Я весьма рад, Тразимах, что ты не довольствуешься одним качанием головы, в знак согласия или несогласия, но даже прекрасно отвечаешь. — Ведь тебе угождаю, сказал он. — И хорошо делаешь; угоди же мне ответом и на следующий вопрос: думаешь ли ты, что или город, или войско, или разбойники, или воры, или иная толпа, несправедливо при-
