справедливый, съ справедливою его дѣятельностію? — Какъ не угодно, отвѣчалъ онъ, когда ему нравится имѣть болѣе всѣхъ? — Неужели же, стремясь получить болѣе всѣхъ, несправедливый будетъ завидовать и соревновать даже человѣку несправедливому съ несправедливою его дѣятельностію? — Да. — Такъ мы говоримъ вотъ какимъ образомъ, D. примолвилъ я: справедливый хочетъ имѣть болѣе, въ сравненіи не съ подобнымъ себѣ, а съ неподобнымъ; напротивъ, несправедливый — болѣе, въ сравненіи и съ подобнымъ себѣ и съ неподобнымъ. — Очень хорошо сказано, замѣтилъ онъ. — Несправедливый также уменъ и добръ, сказалъ я, а справедливый — ни то, ни другое. — И это хорошо, примолвилъ онъ. — Несправедливый притомъ подобенъ умному и доброму, а справедливый — не подобенъ? спросилъ я. — Будучи такимъ, какъ ему и не уподобляться такимъ же, а не будучи, — какъ уподобляться? отвѣчалъ онъ. — Хорошо; стало быть, каждый изъ нихъ таковъ, какимъ подобенъ. — Да почему же не E. такъ? сказалъ онъ. — Положимъ, Тразимахъ; называешь ли ты одного музыкантомъ, а другаго — не-музыкантомъ? — Называю. — Котораго умнымъ и котораго неумнымъ? — Музыканта, конечно, — умнымъ, а не-музыканта — неумнымъ. — И какъ умнымъ, — то и добрымъ, а какъ неумнымъ, — то и злымъ? — Да. — Ну, а врача? не такъ же ли? — Такъ. — Но кажется ли тебѣ, почтеннѣйшій, что какой-нибудь музыкантъ, настроивая лиру, хотѣлъ бы, въ натягиваніи и ослабленіи струнъ, превзойти музыканта, или имѣть болѣе его? — Не кажется. — Что жъ? не-музыканта? — Необходимо, 350. сказалъ онъ. — А врачь какъ? — хотѣлъ ли бы онъ въ предписаніи пищи и питья превзойти врача — либо лично, либо дѣломъ? — Нисколько. — Такъ не-врача? — Да. — Однакожъ въ отношеніи ко всякому-то знанію и незнанію, тебѣ, смотри, думается, что знатокъ, какой бы то ни былъ, хотѣлъ бы на дѣлѣ, или на словахъ, избрать лучшее, чѣмъ другой знатокъ, и что, касательно одного и того же дѣла, не желалъ бы оставаться при одномъ и томъ же съ подобнымъ себѣ. —
справедливый, со справедливою его деятельностью? — Как не угодно, отвечал он, когда ему нравится иметь более всех? — Неужели же, стремясь получить более всех, несправедливый будет завидовать и соревновать даже человеку несправедливому с несправедливою его деятельностью? — Да. — Так мы говорим вот каким образом, D. примолвил я: справедливый хочет иметь более, в сравнении не с подобным себе, а с неподобным; напротив, несправедливый — более, в сравнении и с подобным себе и с неподобным. — Очень хорошо сказано, заметил он. — Несправедливый также умен и добр, сказал я, а справедливый — ни то, ни другое. — И это хорошо, примолвил он. — Несправедливый притом подобен умному и доброму, а справедливый — не подобен? спросил я. — Будучи таким, как ему и не уподобляться таким же, а не будучи, — как уподобляться? отвечал он. — Хорошо; стало быть, каждый из них таков, каким подобен. — Да почему же не E. так? сказал он. — Положим, Тразимах; называешь ли ты одного музыкантом, а другого — не-музыкантом? — Называю. — Которого умным и которого неумным? — Музыканта, конечно, — умным, а не-музыканта — неумным. — И как умным, — то и добрым, а как неумным, — то и злым? — Да. — Ну, а врача? не так же ли? — Так. — Но кажется ли тебе, почтеннейший, что какой-нибудь музыкант, настроивая лиру, хотел бы, в натягивании и ослаблении струн, превзойти музыканта, или иметь более его? — Не кажется. — Что ж? не-музыканта? — Необходимо, 350. сказал он. — А врачь как? — хотел ли бы он в предписании пищи и питья превзойти врача — либо лично, либо делом? — Нисколько. — Так не-врача? — Да. — Однакож в отношении ко всякому-то знанию и незнанию, тебе, смотри, думается, что знаток, какой бы то ни был, хотел бы на деле, или на словах, избрать лучшее, чем другой знаток, и что, касательно одного и того же дела, не желал бы оставаться при одном и том же с подобным себе. —
