залъ C. я, какъ поэтъ, изобразилъ значеніе справедливости, должно быть, гадательно, то-есть мыслилъ, кажется, такъ, что справедливость состоитъ въ воздаяніи каждому, что̀ прилично, и это назвалъ долгомъ[1]. — А ты какъ же думаешь, спросилъ онъ? — Ради Зевса, отвѣчалъ я; да еслибы кто-нибудь предложилъ ему вопросъ: Симонидъ! чему и что должное, или приличное, воздаетъ искуство врачебное? Какой, думаешь, далъ бы онъ намъ отвѣтъ? — Очевидно, сказалъ бы, D. что оно доставляетъ тѣламъ лѣкарства, пищу и питье. — А чему и что должное, или приличное, воздаетъ искуство поварское? — Оно сообщаетъ кушаньямъ вкусность. — Пусть; но кому и что можетъ воздавать искуство справедливости? — Если надобно сообразоваться съ прежними отвѣтами, Сократъ, сказалъ онъ; то это искуство друзьямъ оказываетъ пользу, а врагамъ наноситъ вредъ. — Поэтому справедливость онъ поставлялъ бы въ дѣланіи добра друзьямъ и зла врагамъ? — Мнѣ кажется. — Но кто особенно способенъ дѣлать добро страждущимъ друзьямъ и зло врагамъ, въ отношеніи къ болѣзни и E. здоровью? — Врачь. — А кто — плавателямъ, въ отношеніи къ опасностямъ морскаго путешествія? — Кормчій. — Что же справедливый? какою дѣятельностію и въ какомъ отношеніи можетъ онъ быть полезенъ для друзей и вреденъ для враговъ? — Мнѣ кажется, нападеніемъ и защитою въ сраженіи[2]. — Пусть; однакожъ людямъ, не страдающимъ болѣзнію, любезный Полемархъ, врачь вѣдь не полезенъ. — Правда. — А не плавающимъ не полезенъ кормчій. — Да. — Стало быть, не сра-
- ↑ Въ правилѣ Симонида: τὰ ὀφειλόμενα δίκαιον εἷναι ἀποδιδόναι, Сократъ слову ὀφειλόμενον даетъ значеніе τοῦ προςήκοντος; какбы, то-есть, должное Симонидъ разумѣлъ въ смыслѣ приличнаго, или того, что слѣдуетъ, и подъ условіемъ такого истолкованія, принимаетъ это правило за предметъ изслѣдованія.
- ↑ Нападеніемъ и защитою: перевожу такъ потому, что читаю: προπολεμεῖν καὶ ξυμμαχεῖν, вмѣсто: προςπολεμεῖν; и это чтеніе, vulgariter usurpata, мнѣ кажется вѣрнѣе; такъ какъ здѣсь идетъ рѣчь не о вспомоществованіи только друзьямъ, но и о борьбѣ съ врагами. Тому же чтенію, не смотря на авторитетъ парижскихъ и флорентійскихъ кодексовъ, слѣдуетъ и Беккеръ.
зал C. я, как поэт, изобразил значение справедливости, должно быть, гадательно, то есть мыслил, кажется, так, что справедливость состоит в воздаянии каждому, что̀ прилично, и это назвал долгом[1]. — А ты как же думаешь, спросил он? — Ради Зевса, отвечал я; да если бы кто-нибудь предложил ему вопрос: Симонид! чему и что должное, или приличное, воздает искусство врачебное? Какой, думаешь, дал бы он нам ответ? — Очевидно, сказал бы, D. что оно доставляет телам лекарства, пищу и питье. — А чему и что должное, или приличное, воздает искусство поварское? — Оно сообщает кушаньям вкусность. — Пусть; но кому и что может воздавать искусство справедливости? — Если надобно сообразоваться с прежними ответами, Сократ, сказал он; то это искусство друзьям оказывает пользу, а врагам наносит вред. — Поэтому справедливость он поставлял бы в делании добра друзьям и зла врагам? — Мне кажется. — Но кто особенно способен делать добро страждущим друзьям и зло врагам, в отношении к болезни и E. здоровью? — Врачь. — А кто — плавателям, в отношении к опасностям морского путешествия? — Кормчий. — Что же справедливый? какою деятельностью и в каком отношении может он быть полезен для друзей и вреден для врагов? — Мне кажется, нападением и защитою в сражении[2]. — Пусть; однакож людям, не страдающим болезнию, любезный Полемарх, врачь ведь не полезен. — Правда. — А не плавающим не полезен кормчий. — Да. — Стало быть, не сра-
————————————
- ↑ В правиле Симонида: τὰ ὀφειλόμενα δίκαιον εἷναι ἀποδιδόναι, Сократ слову ὀφειλόμενον дает значение τοῦ προςήκοντος; как бы, то есть, должное Симонид разумел в смысле приличного, или того, что следует, и под условием такого истолкования, принимает это правило за предмет исследования.
- ↑ Нападением и защитою: перевожу так потому, что читаю: προπολεμεῖν καὶ ξυμμαχεῖν, вместо προςπολεμεῖν; и это чтение, vulgariter usurpata, мне кажется вернее; так как здесь идет речь не о вспомоществовании только друзьям, но и о борьбе с врагами. Тому же чтению, не смотря на авторитет парижских и флорентийских кодексов, следует и Беккер.
