604.Слѣдовательно, искуство подражательное, худое въ себѣ, съ худымъ обращаясь, худое и раждаетъ. — Походитъ. — Но худо оно только ли въ области зрѣнія, спросилъ я, или и въ области слуха, гдѣ мы называемъ его поэзіею? — Вѣроятно, и здѣсь, отвѣчалъ онъ. — Не повѣримъ же вѣроятному только изъ живописи, но и въ самой душѣ направимся къ тому, съ C. чѣмъ бесѣдуетъ подражательность поэзіи, и посмотримъ, хорошо это, или худо. — Конечно должно. — Такъ предложимъ дѣло слѣдующимъ образомъ: искуство подражательное, скажемъ, подражаетъ людямъ, совершающимъ дѣла либо свободныя, либо вынужденныя насиліемъ, и по свойству своихъ дѣлъ, эти люди признаются либо счастливыми, либо несчастными, а по всему этому, либо печалятся, либо радуются. Нѣтъ ли еще чего-нибудь, кромѣ этого? — Ничего. — Но во всемъ этомъ человѣкъ согласенъ ли самъ съ собою? Или, какъ со стороны D. зрѣнія — онъ враждуетъ противъ себя и питаетъ въ себѣ противныя мнѣнія объ однихъ и тѣхъ же предметахъ; такъ и со стороны дѣлъ — враждуетъ и борется съ самимъ собою? Напоминаю, что въ этомъ-то теперь нѣтъ намъ нужды соглашаться; ибо касательно всего этого мы достаточно согласились въ предложенныхъ выше разсужденіяхъ[1], что, то-есть, душа наша переполнена тысячами подобныхъ, сталкивающихся вмѣстѣ противорѣчій. — Правильно, сказалъ онъ. — Конечно E. правильно, примолвилъ я; но что оставили мы тогда, то необходимо, кажется, раскрыть теперь. — Что такое? спросилъ онъ. — Тогда мы говорили, отвѣчалъ я, что человѣкъ скромный, подвергшись великому несчастію — потерять сына, или что другое, для него драгоцѣнное, перенесетъ это легче всѣхъ. — Конечно. — Теперь же разсмотримъ слѣдующее: точно ли не будетъ онъ скорбѣть, или это-то невозможно, — а только умѣритъ какъ-нибудь свою скорбь? — Справедливѣе-то послѣднее, примолвилъ онъ. — Такъ скажи мнѣ теперь о немъ вотъ что: 604. больше ли, думаешь, станетъ онъ бороться съ скорбію и про-
- ↑ Указывается на разсужденіе въ началѣ второй книги.
604.Следовательно, искусство подражательное, худое в себе, с худым обращаясь, худое и рождает. — Походит. — Но худо оно только ли в области зрения, спросил я, или и в области слуха, где мы называем его поэзиею? — Вероятно, и здесь, отвечал он. — Не поверим же вероятному только из живописи, но и в самой душе направимся к тому, с C. чем беседует подражательность поэзии, и посмотрим, хорошо это, или худо. — Конечно должно. — Так предложим дело следующим образом: искусство подражательное, скажем, подражает людям, совершающим дела либо свободные, либо вынужденные насилием, и по свойству своих дел, эти люди признаются либо счастливыми, либо несчастными, а по всему этому, либо печалятся, либо радуются. Нет ли еще чего-нибудь, кроме этого? — Ничего. — Но во всём этом человек согласен ли сам с собою? Или, как со стороны D. зрения — он враждует против себя и питает в себе противные мнения об одних и тех же предметах; так и со стороны дел — враждует и борется с самим собою? Напоминаю, что в этом-то теперь нет нам нужды соглашаться; ибо касательно всего этого мы достаточно согласились в предложенных выше рассуждениях[1], что, то есть, душа наша переполнена тысячами подобных, сталкивающихся вместе противоречий. — Правильно, сказал он. — Конечно E. правильно, примолвил я; но что оставили мы тогда, то необходимо, кажется, раскрыть теперь. — Что такое? спросил он. — Тогда мы говорили, отвечал я, что человек скромный, подвергшись великому несчастью — потерять сына, или что другое, для него драгоценное, перенесет это легче всех. — Конечно. — Теперь же рассмотрим следующее: точно ли не будет он скорбеть, или это-то невозможно, — а только умерит как-нибудь свою скорбь? — Справедливее-то последнее, примолвил он. — Так скажи мне теперь о нём вот что: 604. больше ли, думаешь, станет он бороться со скорбию и про-
————————————
- ↑ Указывается на рассуждение в начале второй книги.
