ются въ душу, весьма сильно трогаютъ ее и дѣлаютъ благопристойною, если кто питается правильно, а когда нѣтъ, — E. выходитъ противное? Притомъ воспитанный этимъ понадлежащему живо чувствуетъ, какъ скоро что упущено, или неловко отдѣлано, или нехорошо произведено. Бывъ расположенъ къ справедливому негодованію, онъ хвалитъ прекрасное, съ радостію принимаетъ его въ душу и, питаясь имъ, становится честнымъ и добрымъ человѣкомъ, а 402. постыдное дѣло порицаетъ и ненавидитъ отъ самой юности, прежде чѣмъ можетъ дать себѣ въ томъ отчетъ. Когда же потомъ представляется причина, — съ любовію объемлетъ ее, какъ знакомую, — особенно тотъ, кто получилъ подобное воспитаніе. — Да, мнѣ кажется, сказалъ онъ, что въ музыкѣ есть для этого пища. — Слѣдовательно, какъ въ отношеніи къ грамотѣ, мы бываемъ достаточно свѣдущи тогда, когда извѣстны намъ тѣ не многія, но во все, что есть, входящія начала, и когда не презираемъ ихъ ни въ великомъ, ни въ маломъ, будто вещи, которыя не нужно B. знать, но стараемся вездѣ различать ихъ — въ той мысли, что не прежде можно сдѣлаться грамотнымъ, какъ получивъ такой навыкъ. — Правда. — Да и изображенія буквъ, если они отражаются либо въ водѣ, либо въ зеркалѣ, можемъ ли узнать, не узнавъ напередъ, посредствомъ того же искуства и старанія, что такое самыя буквы? — Безъ всякаго сомнѣнія, не можемъ. — Не такъ же ли, ради боговъ, и касательно предмета моей рѣчи? Сдѣлаемся ли мы музыкантами сами, либо сдѣлаемъ ли ими воспитываемыхъ C. нами стражей, прежде нежели узнаемъ виды разсудительности, мужества, благородства, величія и всего сроднаго имъ, равно какъ всего имъ противнаго и повсюду встрѣчающагося, — прежде нежели ощутимъ ихъ вездѣ, гдѣ они есть — либо вещественно, либо въ своихъ образахъ, и ни въ малыхъ вещахъ, ни въ великихъ не будемъ презирать ихъ, но признаемъ достойными того же искуства и старанія? — Совершенно необходимо, сказалъ онъ. — Еслибы въ чьей-
ются в душу, весьма сильно трогают ее и делают благопристойною, если кто питается правильно, а когда нет, — E. выходит противное? Притом воспитанный этим понадлежащему живо чувствует, как скоро что упущено, или неловко отделано, или нехорошо произведено. Быв расположен к справедливому негодованию, он хвалит прекрасное, с радостью принимает его в душу и, питаясь им, становится честным и добрым человеком, а 402. постыдное дело порицает и ненавидит от самой юности, прежде чем может дать себе в том отчет. Когда же потом представляется причина, — с любовью объемлет ее, как знакомую, — особенно тот, кто получил подобное воспитание. — Да, мне кажется, сказал он, что в музыке есть для этого пища. — Следовательно, как в отношении к грамоте, мы бываем достаточно сведущи тогда, когда известны нам те не многие, но во всё, что есть, входящие начала, и когда не презираем их ни в великом, ни в малом, будто вещи, которые не нужно B. знать, но стараемся везде различать их — в той мысли, что не прежде можно сделаться грамотным, как получив такой навык. — Правда. — Да и изображения букв, если они отражаются либо в воде, либо в зеркале, можем ли узнать, не узнав наперед, посредством того же искусства и старания, что такое самые буквы? — Без всякого сомнения, не можем. — Не так же ли, ради богов, и касательно предмета моей речи? Сделаемся ли мы музыкантами сами, либо сделаем ли ими воспитываемых C. нами стражей, прежде нежели узнаем виды рассудительности, мужества, благородства, величия и всего сродного им, равно как всего им противного и повсюду встречающегося, — прежде нежели ощутим их везде, где они есть — либо вещественно, либо в своих образах, и ни в малых вещах, ни в великих не будем презирать их, но признаем достойными того же искусства и старания? — Совершенно необходимо, сказал он. — Если бы в чьей-
