которыя должны быть скромными, нетолько мужчинамъ. — Конечно. — Что же касается до упоенія, нѣги и разслабленія, то стражамъ это весьма несвойственно. — Какъ же иначе? — А какія бываютъ гармоніи разнѣживающія и пиршественныя (συμποτικαὶ)? — Іонійская и лидійская, извѣстныя подъ именемъ разслабляющихъ, отвѣчалъ онъ. — Такъ 399. приспособишь ли ты ихъ, другъ мой, къ людямъ военнымъ? — Отнюдь нѣтъ, сказалъ онъ; тебѣ остаются, должно быть, только дорійская и фригійская[1]. — Гармоній не знаю, примолвилъ я: оставь мнѣ ту, которая могла бы живо подражать голосу и напѣвамъ человѣка мужественнаго среди военныхъ подвиговъ и всякой напряженной дѣятельности, человѣка, испытавшаго неудачу, либо идущаго на раны и смерть, или впавшаго въ какое иное несчастіе, и во всѣхъ этихъ случаяхъ стройно и настойчиво защищающаго свою B. судьбу. Оставь мнѣ и другую, которая бы, опять, подражала человѣку среди мирной и не напряженной, а произвольной его дѣятельности, когда онъ убѣждаетъ и проситъ — либо Бога, посредствомъ молитвы, либо человѣка, посредствомъ
- ↑ Объ этомъ мнѣніи Платона упоминаютъ Аристотель (de Rep. XIII, с. 7), Аристидъ Квинтиліанъ (I, p. 22), Плутархъ (de Music. p. 1136 E). Аристотель порицаетъ Платона, что онъ отвергъ τὰς ἀνειμένας ἁρμονιας и допустилъ въ свое государство только фригійскій характеръ гармоніи. Но это порицаніе, по справедливости, обращается въ вину не Платону, а самому Аристотелю. Первый, конечно, имѣлъ причины терпѣть въ своемъ городѣ только тѣ роды музыки, которые въ военное время могли возбуждать стражей къ мужеству и великодушію, а во время мира помогать разсудительности и умѣренности; прочіе же, служащіе къ возбужденію страстей и страстныхъ пожеланій, изгонялъ изъ устрояемаго имъ общества. Изъ двухъ, допускаемыхъ Платономъ, родовъ музыки, — фригійской и дорійской, первая способна была къ возбужденію энтузіазма и годилась на войнѣ, а послѣдняя успокоивала душу, настроивала ее на тонъ серьезный и потому полезна была во время мира. Proclus ap. Schol. ad h. l.: τὴν μὲν Δώριον ἁρμονίαν εἰς παιδείαν ἐξαρκεῖν ὡς καταστηματικήν, τὴν δὲ Φρύγιαν εἰς ἱερὰ καὶ ἐνθεασμοὺς ὡς ἑκστατικήν. Сравн. Boeckh. p. 289. Поэтому у Платона нерѣдко встрѣчается мысль, что тотъ живетъ хорошо, кто живетъ δωριστί. Lach. p. 188 D. 195 D, Epistol. VII, p. 336 D.
дорическимъ и фригійскимъ; а эолійское — между фригійскимъ и лидійскимъ. Дорическое наклоненіе имѣло характеръ важный и пылкій; эолійское — величественный; іоническое — строгій и грубый; а лидійское — пріятный и игривый. Штафф. Исторія музыки, стр. 142 сл.
которые должны быть скромными, нетолько мужчинам. — Конечно. — Что же касается до упоения, неги и расслабления, то стражам это весьма несвойственно. — Как же иначе? — А какие бывают гармонии разнеживающие и пиршественные (συμποτικαὶ)? — Ионийская и лидийская, известные под именем расслабляющих, отвечал он. — Так 399. приспособишь ли ты их, друг мой, к людям военным? — Отнюдь нет, сказал он; тебе остаются, должно быть, только дорийская и фригийская[1]. — Гармоний не знаю, примолвил я: оставь мне ту, которая могла бы живо подражать голосу и напевам человека мужественного среди военных подвигов и всякой напряженной деятельности, человека, испытавшего неудачу, либо идущего на раны и смерть, или впавшего в какое иное несчастье, и во всех этих случаях стройно и настойчиво защищающего свою B. судьбу. Оставь мне и другую, которая бы, опять, подражала человеку среди мирной и не напряженной, а произвольной его деятельности, когда он убеждает и просит — либо Бога, посредством молитвы, либо человека, посредством
————————————
- ↑ Об этом мнении Платона упоминают Аристотель (de Rep. XIII, с. 7), Аристид Квинтилиан (I, p. 22), Плутарх (de Music. p. 1136 E). Аристотель порицает Платона, что он отверг τὰς ἀνειμένας ἁρμονιας и допустил в свое государство только фригийский характер гармонии. Но это порицание, по справедливости, обращается в вину не Платону, а самому Аристотелю. Первый, конечно, имел причины терпеть в своем городе только те роды музыки, которые в военное время могли возбуждать стражей к мужеству и великодушию, а во время мира помогать рассудительности и умеренности; прочие же, служащие к возбуждению страстей и страстных пожеланий, изгонял из устрояемого им общества. Из двух, допускаемых Платоном, родов музыки, — фригийской и дорийской, первая способна была к возбуждению энтузиазма и годилась на войне, а последняя успокаивала душу, настроивала ее на тон серьезный и потому полезна была во время мира. Proclus ap. Schol. ad h. l.: τὴν μὲν Δώριον ἁρμονίαν εἰς παιδείαν ἐξαρκεῖν ὡς καταστηματικήν, τὴν δὲ Φρύγιαν εἰς ἱερὰ καὶ ἐνθεασμοὺς ὡς ἑκστατικήν. Сравн. Boeckh. p. 289. Поэтому у Платона нередко встречается мысль, что тот живет хорошо, кто живет δωριστί. Lach. p. 188 D. 195 D, Epistol. VII, p. 336 D.
дорическим и фригийским; а эолийское — между фригийским и лидийским. Дорическое наклонение имело характер важный и пылкий; эолийское — величественный; ионическое — строгий и грубый; а лидийское — приятный и игривый. Штафф. История музыки, стр. 142 сл.
