благопріятнаго времени, будетъ трудиться во всю жизнь. C. Не тѣмъ ли, стало быть, нужнѣе хорошее исполненіе дѣла воинскаго? Развѣ оно такъ легко, что и какой-нибудь земледѣлецъ, и кожевникъ, и всякій, занимающійся извѣстнымъ искуствомъ, будетъ воинъ, — тогда какъ и порядочно играть въ шашки или въ кости не можетъ ни одинъ, кто занимался этимъ не съ самого дѣтства, а только между дѣломъ? Развѣ стоитъ только взять щитъ или иное воинское оружіе, D. либо орудіе, чтобъ въ тотъ же день сдѣлаться, какимъ слѣдуетъ, ратникомъ среди битвы тяжело вооруженнаго и всякаго другаго войска; тогда какъ одно держаніе въ рукахъ всякихъ иныхъ орудій никого не сдѣлаетъ ни мастеромъ ни атлетомъ, и не принесетъ пользы тому, кто не пріобрѣлъ познанія о каждомъ изъ нихъ и не приложилъ къ этому дѣлу надлежащаго вниманія? — Да, оружіе важное дѣло, сказалъ онъ. — Итакъ, чѣмъ важнѣе дѣло стражей, E. продолжалъ я, тѣмъ больше оно имѣетъ нужды въ совершенномъ досугѣ отъ другихъ занятій, тѣмъ больше оно требуетъ искуства и величайшаго старанія. — Я думаю, примолвилъ онъ. — Для этой именно должности не требуется ли и расположеніе природы? — Какъ же иначе? — И вѣдь, еслибы только мы могли, — повидимому, наше бы дѣло изложить, какія и каковы должны быть способности, годныя для стражи города. — Конечно наше бы. — О, Зевсъ! не малая же работа полюбилась намъ. Однакожъ, не поддадимся страху, по крайней мѣрѣ сколько позволятъ силы. — Да, не 375. поддадимся, сказалъ онъ. — Думаешь ли, спросилъ я, что, въ отношеніи къ стереженію, природа благороднаго щенка отличается отъ природы благороднаго юноши? — Какъ это? — Такъ, напримѣръ, что тому и другому надобно имѣть остроту чувствъ, быстроту для преслѣдованія того, что почуено, и силу, если понадобится кого схватить и обезоружить. — Да, нужно все это, отвѣчалъ онъ. — И притомъ быть еще мужественнымъ, чтобы хорошо сражаться. — Какъ же не быть? — А быть мужественнымъ захочетъ ли негнѣвливый, — B.
благоприятного времени, будет трудиться во всю жизнь. C. Не тем ли, стало быть, нужнее хорошее исполнение дела воинского? Разве оно так легко, что и какой-нибудь земледелец, и кожевник, и всякий, занимающийся известным искусством, будет воин, — тогда как и порядочно играть в шашки или в кости не может ни один, кто занимался этим не с самого детства, а только между делом? Разве стоит только взять щит или иное воинское оружие, D. либо орудие, чтоб в тот же день сделаться, каким следует, ратником среди битвы тяжело вооруженного и всякого другого войска; тогда как одно держание в руках всяких иных орудий никого не сделает ни мастером ни атлетом, и не принесет пользы тому, кто не приобрел познания о каждом из них и не приложил к этому делу надлежащего внимания? — Да, оружие важное дело, сказал он. — Итак, чем важнее дело стражей, E. продолжал я, тем больше оно имеет нужды в совершенном досуге от других занятий, тем больше оно требует искусства и величайшего старания. — Я думаю, примолвил он. — Для этой именно должности не требуется ли и расположение природы? — Как же иначе? — И ведь, если бы только мы могли, — по-видимому, наше бы дело изложить, какие и каковы должны быть способности, годные для стражи города. — Конечно наше бы. — О, Зевс! не малая же работа полюбилась нам. Однакож, не поддадимся страху, по крайней мере сколько позволят силы. — Да, не 375. поддадимся, сказал он. — Думаешь ли, спросил я, что, в отношении к стережению, природа благородного щенка отличается от природы благородного юноши? — Как это? — Так, например, что тому и другому надобно иметь остроту чувств, быстроту для преследования того, что почуено, и силу, если понадобится кого схватить и обезоружить. — Да, нужно всё это, отвечал он. — И притом быть еще мужественным, чтобы хорошо сражаться. — Как же не быть? — А быть мужественным захочет ли негневливый, — B.
