лагать къ дѣламъ любовнымъ, а темнаго для глазъ и безвиднаго, мыслимаго и одобряемаго философіею обыкновенно не C. терпѣла, боялась и убѣгала, — такая душа, какъ ты думаешь? безъ примѣси ли, одна, сама по себѣ, оставитъ тѣло? — Отнюдь нѣтъ, отвѣчалъ онъ. — Такъ видно будетъ она переложена тѣлообразными свойствами, внѣдренными въ нее жизнію и общеніемъ тѣла, которое пользовалось всегдашнимъ ея вниманіемъ и великою заботливостію? — Конечно. — Должна же быть она вѣсома, тяжела, земнородна и видима, другъ мой; а съ такими свойствами тяготѣетъ и влечется опять къ видимому, боясь міра безвиднаго и преисподней, и блуждая, D. какъ говорятъ, около склеповъ и гробницъ, гдѣ въ самомъ дѣлѣ видали тѣлообразныя явленія душъ, какими дѣйствительно представляются образы ихъ, когда онѣ не чисто отрѣшились, но удержали въ себѣ видимое, вслѣдствіе чего и бываютъ видимы. — Вѣроятно, Сократъ. — Конечно вѣроятно, Кевисъ; и это — души людей не добрыхъ, а худыхъ, принужденныя блуждать около такихъ мѣстъ въ наказаніе за прежнее дурное свое поведеніе. И блуждаютъ онѣ дотолѣ, пока, сопровождаемыя пожеланіемъ тѣлообразнаго, не облекутся E. въ новое тѣло. А облекаются онѣ, должно быть, въ такіе виды, къ какимъ пристрастны были въ жизни. — Какіе же разумѣешь ты, Сократъ? — Напримѣръ, души, пристрастившіяся къ обжорству, похотливости, бражничеству, и не остерегавшіяся этого, вѣроятно, облекаются въ породу ословъ и другихъ подобныхъ животныхъ. Или ты не думаешь? — 82. Дѣло очень вѣроятное. — А души, предпочитавшія несправедливость, властолюбіе и хищничество, — въ породу волковъ, ястребовъ и коршуновъ. Или во что иное, скажемъ, переселяются онѣ? — Пожалуй, что въ это, отвѣчалъ Кевисъ. — Такъ не ясно ли, куда переходятъ и прочія, смотря по сходству заботливости каждой? — Конечно, какъ не ясно? сказалъ онъ. — Не гораздо ли уже счастливѣе ихъ и не лучшее ли получаютъ мѣсто упражнявшіяся въ народной и B. политической добродѣтели, которую называютъ разсудитель-
лагать к делам любовным, а темного для глаз и безвидного, мыслимого и одобряемого философиею обыкновенно не C. терпела, боялась и убегала, — такая душа, как ты думаешь? без примеси ли, одна, сама по себе, оставит тело? — Отнюдь нет, отвечал он. — Так видно будет она переложена телообразными свойствами, внедренными в нее жизнью и общением тела, которое пользовалось всегдашним её вниманием и великою заботливостию? — Конечно. — Должна же быть она весома, тяжела, земнородна и видима, друг мой; а с такими свойствами тяготеет и влечется опять к видимому, боясь мира безвидного и преисподней, и блуждая, D. как говорят, около склепов и гробниц, где в самом деле видали телообразные явления душ, какими действительно представляются образы их, когда они не чисто отрешились, но удержали в себе видимое, вследствие чего и бывают видимы. — Вероятно, Сократ. — Конечно вероятно, Кевис; и это — души людей не добрых, а худых, принужденные блуждать около таких мест в наказание за прежнее дурное свое поведение. И блуждают они дотоле, пока, сопровождаемые пожеланием телообразного, не облекутся E. в новое тело. А облекаются они, должно быть, в такие виды, к каким пристрастны были в жизни. — Какие же разумеешь ты, Сократ? — Например, души, пристрастившиеся к обжорству, похотливости, бражничеству, и не остерегавшиеся этого, вероятно, облекаются в породу ослов и других подобных животных. Или ты не думаешь? — 82. Дело очень вероятное. — А души, предпочитавшие несправедливость, властолюбие и хищничество, — в породу волков, ястребов и коршунов. Или во что иное, скажем, переселяются они? — Пожалуй, что в это, отвечал Кевис. — Так не ясно ли, куда переходят и прочие, смотря по сходству заботливости каждой? — Конечно, как не ясно? сказал он. — Не гораздо ли уже счастливее их и не лучшее ли получают место упражнявшиеся в народной и B. политической добродетели, которую называют рассудитель-
