стоянія, въ которомъ находилась при жизни человѣка, теряетъ немногое. Именно, тѣло сохраняетъ и свою природу, и служебные признаки, и естественныя свойства, — C. все видимое. Если напримѣръ, либо отъ природы, либо отъ пищи, либо отъ того и другаго, чье-нибудь тѣло было велико при жизни, то оно остается великимъ и по смерти; если было тучно (у живаго), то тучно и у мертваго; такъ и все другое. Кто заботился, положимъ, о выращеніи волосъ, у того и трупъ волосатъ; или опять, кто при жизни получалъ побои и носилъ знаки ударовъ, — язвины на тѣлѣ — либо отъ бичей, либо отъ ранъ, тѣло того человѣка и по смерти представляетъ то же самое; или еще, — кто, живя, имѣлъ D. переломленные либо изуродованные члены, у того и у мертваго видно это же. Однимъ словомъ: въ какое состояніе поставлено было тѣло живое, въ такомъ же по всему, или по многому, нѣсколько времени оказывается оно и мертвое. Это-то самое надобно, кажется мнѣ, Калликлъ, сказать и о душѣ. Въ душѣ все становится явнымъ, когда она обнажается отъ тѣла, — и то, что̀ душею человѣкъ получилъ отъ природы, и тѣ свойства, которыя пріобрѣлъ онъ чрезъ занятіе какимъ-либо дѣломъ. Итакъ, когда люди приходятъ къ судьѣ, напримѣръ, азійскіе — къ Радаманту; тогда Радамантъ E. становитъ ихъ подлѣ себя и смотритъ душу каждаго. Не зная, чья извѣстная душа, а между тѣмъ нерѣдко принимая душу великаго царя, или иного государя, либо властелина, онъ не замѣчаетъ въ ней ничего здраваго, но видитъ, что она избита, что отъ вѣроломства и несправедливости она 525. покрыта язвинами, которыя въ каждомъ изъ пришедшихъ напечатлѣла на ней его дѣятельность, что отъ лжи и тщеславія все въ ней криво и нѣтъ ничего прямаго, потому что она воспитана безъ истины, что отъ своеволія, роскоши, сладострастія и невоздержанія она преисполнена несоразмѣрностей и срамоты въ дѣйствіяхъ[1], Нашедши же ее такою, Рада-
- ↑ Это прекрасное мѣсто, изображающее μυθικῶς, какъ душа уродуется и обезображивается многоразличными страстями и пороками, каковыхъ язвъ
стояния, в котором находилась при жизни человека, теряет немногое. Именно, тело сохраняет и свою природу, и служебные признаки, и естественные свойства, — C. всё видимое. Если например, либо от природы, либо от пищи, либо от того и другого, чье-нибудь тело было велико при жизни, то оно остается великим и по смерти; если было тучно (у живого), то тучно и у мертвого; так и всё другое. Кто заботился, положим, о выращении волос, у того и труп волосат; или опять, кто при жизни получал побои и носил знаки ударов, — язвины на теле — либо от бичей, либо от ран, тело того человека и по смерти представляет то же самое; или еще, — кто, живя, имел D. переломленные либо изуродованные члены, у того и у мертвого видно это же. Одним словом: в какое состояние поставлено было тело живое, в таком же по всему, или по многому, несколько времени оказывается оно и мертвое. Это-то самое надобно, кажется мне, Калликл, сказать и о душе. В душе всё становится явным, когда она обнажается от тела, — и то, что̀ душею человек получил от природы, и те свойства, которые приобрел он чрез занятие каким-либо делом. Итак, когда люди приходят к судье, например, азийские — к Радаманту; тогда Радамант E. становит их подле себя и смотрит душу каждого. Не зная, чья известная душа, а между тем нередко принимая душу великого царя, или иного государя, либо властелина, он не замечает в ней ничего здравого, но видит, что она избита, что от вероломства и несправедливости она 525. покрыта язвинами, которые в каждом из пришедших напечатлела на ней его деятельность, что ото лжи и тщеславия всё в ней криво и нет ничего прямого, потому что она воспитана без истины, что от своеволия, роскоши, сладострастия и невоздержания она преисполнена несоразмерностей и срамоты в действиях[1], Нашедши же ее такою, Рада-
————————————
- ↑ Это прекрасное место, изображающее μυθικῶς, как душа уродуется и обезображивается многоразличными страстями и пороками, каковых язв
