Сокр. И что принять наказаніе есть средство избавитьсяD. отъ этого зла?
Пол. Едва ли не такъ.
Сокр. А непринятіе наказанія будетъ упорство во злѣ?
Пол. Да.
Сокр. Стало быть, нанесеніе обидъ, по великости, занимаетъ второе мѣсто въ ряду золъ; а наносить обиды и не получать наказанія — есть зло первое и изъ всѣхъ самое великое.
Пол. Вѣроятно.
Сокр. Но не въ томъ ли, другой мой, состоялъ споръ нашъ, что Архелая, поколику онъ наноситъ величайшія обиды и не получаетъ никакого наказанія, ты называлъ E. счастливцемъ, а я напротивъ утверждалъ, что и Архелай, и всякій другой человѣкъ, какъ скоро онъ, нанося обиды, не наказывается, по этому самому долженъ быть несчастнѣе прочихъ, и что вообще — наносящій обиды несчастнѣе обижаемаго, а не наказываемый несчастнѣе наказываемаго? Не это ли говорилъ я?
Пол. Да.
Сокр. Такъ не доказано ли, что я говорилъ правду?
Пол. Явно, что доказано.
Сокр. Пускай. Но если это справедливо, Полосъ; то въ 480. чемъ будетъ состоять великая польза риторики[1]? Вѣдь по силѣ допущенныхъ нами теперь положеній, всякій долженъ оберегать самъ себя, чтобы не нанести обиды и не причинить себѣ порядочнаго зла. Не такъ ли?
Пол. Конечно.
Сокр. А если ужъ обидѣлъ кто-нибудь либо самъ, либо другой, пользующійся его попеченіемъ; то по собственной
- ↑ Въ чемъ будетъ состоять великая польза риторики? Изъ допущенныхъ доселѣ положеній Сократъ заключаетъ, что искуство ораторское нетолько безполезно, но и вредно; потому что оно прилагается къ защищенію или извиненію худыхъ дѣлъ. Еслибы люди были разсудительнѣе, говоритъ онъ, то скорѣе прилагали бы его къ исцѣленію болѣзней души чрезъ наказаніе, какъ медицина прилагается къ уврачеванію болѣзней тѣлесныхъ посредствомъ нужныхъ операцій.
Сокр. И что принять наказание есть средство избавитьсяD. от этого зла?
Пол. Едва ли не так.
Сокр. А непринятие наказания будет упорство в зле?
Пол. Да.
Сокр. Стало быть, нанесение обид, по великости, занимает второе место в ряду зол; а наносить обиды и не получать наказания — есть зло первое и из всех самое великое.
Пол. Вероятно.
Сокр. Но не в том ли, другой мой, состоял спор наш, что Архелая, поколику он наносит величайшие обиды и не получает никакого наказания, ты называл E. счастливцем, а я напротив утверждал, что и Архелай, и всякий другой человек, как скоро он, нанося обиды, не наказывается, по этому самому должен быть несчастнее прочих, и что вообще — наносящий обиды несчастнее обижаемого, а не наказываемый несчастнее наказываемого? Не это ли говорил я?
Пол. Да.
Сокр. Так не доказано ли, что я говорил правду?
Пол. Явно, что доказано.
Сокр. Пускай. Но если это справедливо, Полос; то в 480. чём будет состоять великая польза риторики[1]? Ведь по силе допущенных нами теперь положений, всякий должен оберегать сам себя, чтобы не нанести обиды и не причинить себе порядочного зла. Не так ли?
Пол. Конечно.
Сокр. А если уж обидел кто-нибудь либо сам, либо другой, пользующийся его попечением; то по собственной
————————————
- ↑ В чём будет состоять великая польза риторики? Из допущенных доселе положений Сократ заключает, что искусство ораторское нетолько бесполезно, но и вредно; потому что оно прилагается к защищению или извинению худых дел. Если бы люди были рассудительнее, говорит он, то скорее прилагали бы его к исцелению болезней души чрез наказание, как медицина прилагается к уврачеванию болезней телесных посредством нужных операций.
