Страница:Сочинения Платона (Платон, Карпов). Том 2, 1863.pdf/267

Эта страница была вычитана
266
ГОРГІАСЪ.

слышалъ, чѣмъ я называю риторику: она — то же въ душѣ, что дѣло кухонное — въ тѣлѣ. Можетъ быть, я поступилъ E. нелѣпо, что тебѣ не позволилъ говорить длинныхъ рѣчей, а самъ произнесъ цѣлое разсужденіе: но меня надобно извинить; потому что краткихъ моихъ словъ ты не понималъ и не зналъ, что тебѣ дѣлать съ моими отвѣтами, слѣдовательно имѣлъ нужду въ объясненіи. Такъ-то, если и 466. я не въ состояніи буду понять твой отвѣтъ, ты распространи свою рѣчь; а когда въ состояніи, — предоставь мнѣ понимать его. Это совершенно справедливо. Теперь дѣлай съ моимъ отвѣтомъ, что можешь сдѣлать.

Пол. Что это говоришь ты? риторика кажется тебѣ ласкательствомъ?

Сокр. Частію ласкательства, сказалъ я. Такъ молодъ, Полосъ, а не помнишь. Что̀ же будешь дѣлать послѣ, (доживъ до старости)?

Пол. Неужели тебѣ представляется, что въ городахъ хорошіе B. риторы[1], какъ ласкатели, считаются людьми презрѣнными?

    шо раскрываетъ Олимпіодоръ. «Стоитъ изслѣдовать, говоритъ онъ, почему софистика и риторика сливаются, а косметика и кухонное дѣло — нѣтъ. Мы говоримъ, что кухонное дѣло и косметика суть идолы тѣла. Поэтому, еслибы распознавало ихъ тѣло, то и они сливались бы; ибо какимъ образомъ различать ихъ тѣлу, обладаемому дѣйствіемъ подлежащихъ различенію предметовъ? — Нѣтъ, такъ какъ тѣ занятія суть идолы тѣла, а различаетъ ихъ душа; то будучи опредѣляемы душею, они и не сливаются. Напротивъ риторика и софистика суть идолы души. Поэтому душа, въ отношеніи къ нимъ имѣющая состояніе страдательное, слѣдовательно обладаемая и порабощенная ими, можетъ ли различать ихъ? — Оттого-то онѣ и смѣшиваются.» Мнѣніе Анаксагора о смѣшеніи стихій до образованія міра см. въ прим. къ Федону p. 72 C. Слова Сократа: ты вѣдь опытенъ въ такихъ вещахъ, указываютъ на то, что Полоса причисляли къ школѣ Анаксагоровой, какъ Горгіаса — къ Эмпедокловой. Scholiast.

  1. Ἀγαθοὶ ῥήτορες. Слово ἀγαθὸς у Грековъ имѣло значеніе обширнѣе того, какое мы соединяемъ съ словомъ «хорошій»: имъ выражалось и нравственное качество лица — доброта, и достоинство человѣка, относительно къ его работѣ; напримѣръ, по нашему, хорошаго живописца они называли также ἀγαθόν ζωγράφον. Отъ этой двузнаменательности слова ἀγαθὸς произошло здѣсь недоумѣніе Полоса, который ἀγαθὸν ῥήτορα понималъ въ значеніи хорошаго
Тот же текст в современной орфографии

слышал, чем я называю риторику: она — то же в душе, что дело кухонное — в теле. Может быть, я поступил E. нелепо, что тебе не позволил говорить длинных речей, а сам произнес целое рассуждение: но меня надобно извинить; потому что кратких моих слов ты не понимал и не знал, что тебе делать с моими ответами, следовательно имел нужду в объяснении. Так-то, если и 466. я не в состоянии буду понять твой ответ, ты распространи свою речь; а когда в состоянии, — предоставь мне понимать его. Это совершенно справедливо. Теперь делай с моим ответом, что можешь сделать.

Пол. Что это говоришь ты? риторика кажется тебе ласкательством?

Сокр. Частью ласкательства, сказал я. Так молод, Полос, а не помнишь. Что̀ же будешь делать после, (дожив до старости)?

Пол. Неужели тебе представляется, что в городах хорошие B. риторы[1], как ласкатели, считаются людьми презренными?

————————————

    шо раскрывает Олимпиодор. «Стоит исследовать, говорит он, почему софистика и риторика сливаются, а косметика и кухонное дело — нет. Мы говорим, что кухонное дело и косметика суть идолы тела. Поэтому, если бы распознавало их тело, то и они сливались бы; ибо каким образом различать их телу, обладаемому действием подлежащих различению предметов? — Нет, так как те занятия суть идолы тела, а различает их душа; то будучи определяемы душею, они и не сливаются. Напротив риторика и софистика суть идолы души. Поэтому душа, в отношении к ним имеющая состояние страдательное, следовательно обладаемая и порабощенная ими, может ли различать их? — Оттого-то они и смешиваются.» Мнение Анаксагора о смешении стихий до образования мира см. в прим. к Федону p. 72 C. Слова Сократа: ты ведь опытен в таких вещах, указывают на то, что Полоса причисляли к школе Анаксагоровой, как Горгиаса — к Эмпедокловой. Scholiast.

  1. Ἀγαθοὶ ῥήτορες. Слово ἀγαθὸς у Греков имело значение обширнее того, какое мы соединяем со словом «хороший»: им выражалось и нравственное качество лица — доброта, и достоинство человека, относительно к его работе; например, по нашему, хорошего живописца они называли также ἀγαθόν ζωγράφον. От этой двузнаменательности слова ἀγαθὸς произошло здесь недоумение Полоса, который ἀγαθὸν ῥήτορα понимал в значении хорошего