людей — между соотечественниками, или иностранцами, которые сдѣлали бы его сыновей добрыми, хотя бы E. общественныя занятія и не давали досуга ему самому. Такъ нѣтъ, любезный Анитъ, видно добродѣтели учить нельзя.
Ан. Тебѣ, кажется, нетрудно, Сократъ, худо отзываться о людяхъ. Но, если хочешь послушаться меня, — совѣтую бытъ осторожнѣе. Можетъ быть, и въ другомъ городѣ легче бываетъ дѣлать имъ зло, чѣмъ добро[1], а здѣсь — тѣмъ болѣе. Ты и самъ, думаю, знаешь это.
Сокр. Менонъ! Анитъ-то, кажется, сердитъ на меня, — да 95. и неудивительно; потому что во-первыхъ почитаетъ меня порицателемъ такихъ людей, во-вторыхъ относитъ и себя къ числу ихъ. Но если онъ узнаетъ, что значитъ говорить худо, то перестанетъ сердиться: теперь ему это еще неизвѣстно. Скажи мнѣ ты, есть ли и у васъ хорошіе и добрые люди.
Мен. Конечно.
Сокр. Чтожъ? хотятъ ли они выдавать себя юношамъ за B. учителей? хотятъ ли объявлять себя учителями, или добродѣтель — изучимою?
Мен. Нѣтъ, Сократъ, клянусь Зевсомъ; но иногда слышишь отъ нихъ, что добродѣтель изучима, а иногда, — что нѣтъ.
Сокр. Итакъ назовемъ ли ихъ преподавателями самаго предмета, когда они даже и въ этомъ между собою несогласны?
Мен. Кажется, нѣтъ, Сократъ.
Сокр. Что еще? эти софисты — одни, вызывающіеся учить добродѣтели, могутъ ли, по твоему мнѣнію, учить ей?
Мен. Я и Горгіаса люблю особенно за то, Сократъ, что C.
- ↑ Легче бываетъ дѣлать имъ зло, чѣмъ добро, ῤᾶόν ἐστι κακῶς ποιεἷν ἀνθρώπους ἢ εὖ. Такъ читаю я, вмѣстѣ съ Бутманомъ, Шлейермахеромъ, Беккеромъ и Штальбомомъ, вмѣсто вульгатнаго чтенія ῥάδιον; потому что иначе ἢ εὖ было бы неумѣстно, отчего вѣроятно въ спискѣ ватиканскомъ оно и выпущено.
людей — между соотечественниками, или иностранцами, которые сделали бы его сыновей добрыми, хотя бы E. общественные занятия и не давали досуга ему самому. Так нет, любезный Анит, видно добродетели учить нельзя.
Ан. Тебе, кажется, нетрудно, Сократ, худо отзываться о людях. Но, если хочешь послушаться меня, — советую быт осторожнее. Может быть, и в другом городе легче бывает делать им зло, чем добро[1], а здесь — тем более. Ты и сам, думаю, знаешь это.
Сокр. Менон! Анит-то, кажется, сердит на меня, — да 95. и неудивительно; потому что во-первых почитает меня порицателем таких людей, во-вторых относит и себя к числу их. Но если он узнает, что значит говорить худо, то перестанет сердиться: теперь ему это еще неизвестно. Скажи мне ты, есть ли и у вас хорошие и добрые люди.
Мен. Конечно.
Сокр. Что ж? хотят ли они выдавать себя юношам за B. учителей? хотят ли объявлять себя учителями, или добродетель — изучимою?
Мен. Нет, Сократ, клянусь Зевсом; но иногда слышишь от них, что добродетель изучима, а иногда, — что нет.
Сокр. Итак назовем ли их преподавателями самого предмета, когда они даже и в этом между собою несогласны?
Мен. Кажется, нет, Сократ.
Сокр. Что еще? эти софисты — одни, вызывающиеся учить добродетели, могут ли, по твоему мнению, учить ей?
Мен. Я и Горгиаса люблю особенно за то, Сократ, что C.
————————————
- ↑ Легче бывает делать им зло, чем добро, ῤᾶόν ἐστι κακῶς ποιεἷν ἀνθρώπους ἢ εὖ. Так читаю я, вместе с Бутманом, Шлейермахером, Беккером и Штальбомом, вместо вульгатного чтения ῥάδιον; потому что иначе ἢ εὖ было бы неуместно, отчего вероятно в списке ватиканском оно и выпущено.
