иначе, судя по твоимъ словамъ, удивительно, какъ бы-таки тебѣ знать о нихъ. Впрочемъ мы ищемъ вѣдь не тѣхъ, которыхъ посѣщая, Менонъ сдѣлался бы худымъ: такіе-то люди, D. пожалуй, пусть будутъ софисты. Назови же намъ другихъ и окажи благодѣяніе этому отечественному гостю: объяви ему, къ кому онъ долженъ отправиться въ столь обширномъ городѣ, чтобы въ добродѣтели, которая недавно разсматриваема была мною, выдти человѣкомъ, стоющимъ имени.
Ан. А почему самъ ты не объявишь ему?
Сокр. Я уже сказалъ, кого почиталъ учителями въ этомъ предметѣ; но изъ твоихъ словъ видно, что мною ничего не E. сказано. Можетъ быть, это и правда. Скажи же и ты въ свою очередь, къ кому изъ Аѳинянъ идти ему; назови, чье хочешь, имя.
Ан. Къ чему слышать имя одного человѣка? Съ кѣмъ бы изъ Аѳинянъ хорошихъ и добрыхъ ни сошелся онъ, всякій научитъ его лучше, нежели софисты, если найдетъ въ немъ довольно послушанія.
Сокр. Но эти хорошіе и добрые стали такими неужели случайно, не учась ни у кого? И какимъ образомъ тому, чему сами не учились, могутъ они учить другихъ?
93.Ан. Они, пожалуй, учились у своихъ предковъ, которые были столь же хороши и добры. Развѣ не кажется тебѣ, что въ этомъ городѣ бывало много людей добрыхъ?
Сокр. Мнѣ-то кажется, Анитъ, что здѣсь и теперь есть люди добрые по дѣламъ политическимъ, и бывало ихъ не менѣе, чѣмъ нынѣ. Но были ли они, говорю, и добрыми наставниками въ своей добродѣтели? Вопросъ, о которомъ B. идетъ у насъ рѣчь, состоитъ вѣдь не въ томъ, есть ли здѣсь добрые люди, или нѣтъ, и не въ томъ, бывали ли они прежде: мы давно уже разсматриваемъ, изучима ли добродѣтель. А разсматривая это, разсматриваемъ вотъ что: добрые люди настоящаго и прежнихъ временъ умѣли ли ту добродѣтель, по которой были сами добры, передать и другому, или она не передается человѣкомъ и не переходитъ отъ лица къ ли-
иначе, судя по твоим словам, удивительно, как бы таки тебе знать о них. Впрочем мы ищем ведь не тех, которых посещая, Менон сделался бы худым: такие-то люди, D. пожалуй, пусть будут софисты. Назови же нам других и окажи благодеяние этому отечественному гостю: объяви ему, к кому он должен отправиться в столь обширном городе, чтобы в добродетели, которая недавно рассматриваема была мною, выйти человеком, стоющим имени.
Ан. А почему сам ты не объявишь ему?
Сокр. Я уже сказал, кого почитал учителями в этом предмете; но из твоих слов видно, что мною ничего не E. сказано. Может быть, это и правда. Скажи же и ты в свою очередь, к кому из Афинян идти ему; назови, чье хочешь, имя.
Ан. К чему слышать имя одного человека? С кем бы из Афинян хороших и добрых ни сошелся он, всякий научит его лучше, нежели софисты, если найдет в нём довольно послушания.
Сокр. Но эти хорошие и добрые стали такими неужели случайно, не учась ни у кого? И каким образом тому, чему сами не учились, могут они учить других?
93.Ан. Они, пожалуй, учились у своих предков, которые были столь же хороши и добры. Разве не кажется тебе, что в этом городе бывало много людей добрых?
Сокр. Мне-то кажется, Анит, что здесь и теперь есть люди добрые по делам политическим, и бывало их не менее, чем ныне. Но были ли они, говорю, и добрыми наставниками в своей добродетели? Вопрос, о котором B. идет у нас речь, состоит ведь не в том, есть ли здесь добрые люди, или нет, и не в том, бывали ли они прежде: мы давно уже рассматриваем, изучима ли добродетель. А рассматривая это, рассматриваем вот что: добрые люди настоящего и прежних времен умели ли ту добродетель, по которой были сами добры, передать и другому, или она не передается человеком и не переходит от лица к ли-
