ему даже не пришлось бы слышать ни отъ какого очевидца, во сколько чище и прекраснѣе тотъ міръ, который выдается изъ моря въ верхнее пространство. Точно въ такомъ состояніи находимся и мы: живя въ какой-то впадинѣ земли, мы думаемъ, что живемъ на ея поверхности, воздухъ называемъ небомъ и представляемъ, что звѣзды текутъ именно по этому небу. А все отъ того, E. что слабость и медленность не позволяютъ намъ вознестись до предѣловъ воздуха: иначе, кто поднялся бы до его высоты, или взлетѣлъ къ ней, окрилившись; тотъ, изникнувъ, какъ вынырнувшія изъ моря рыбы видятъ надводное, увидѣлъ бы все тамошнее и, лишь бы только природа его могла выдержать созерцаніе, узналъ бы, что тамъ-то истинное 110. небо, истинный свѣтъ и истинная земля. Вѣдь эта земля, эти камни, и вообще все здѣшнее повреждено и изъѣдено, подобно вещамъ, изъѣденнымъ морскою горечью; такъ что въ морѣ этомъ и ничего порядочнаго не ростетъ, и, можно сказать, ничего нѣтъ совершеннаго, а только рытвины, песокъ, безконечный илъ и грязь — вездѣ, гдѣ есть земля[1], и все это нисколько не идетъ въ сравненіе съ тѣмъ, что́ у насъ почитается красотою. Напротивъ тамъ, на этой чистой землѣ, нашлось бы много вещей далеко превосходнѣе нашихъ. Да, Симміасъ, если полезно расказывать и хорошія басни; то вѣрно сто́итъ труда послушать, B. что находится на землѣ поднебесной. — О, конечно, Сократъ; мы съ удовольствіемъ выслушали бы это сказаніе, примолвилъ Симміасъ. — Говорятъ, другъ мой, продолжалъ Сократъ, во-первыхъ, что эта самая земля, если смотрѣть на нее сверху, походитъ на двѣнадцатигранный[2] кожаный мячь,
- ↑ Вездѣ, гдѣ ѣстъ земля. — Поэтому Сократъ долженъ былъ полагать, что въ морѣ земля — не вездѣ, что по мѣстамъ есть бездонныя массы водъ.
- ↑ По примѣру Пиѳагорейцевъ, Платонъ природу вещей въ ихъ образахъ и явленіяхъ опредѣлялъ геометрическими фигурами и, между прочимъ, міръ уподоблялъ двѣнадцатистороннику, землю — кубу, огонь — пирамидѣ, и т. д. Iambl. vit. Pythag. § 8.
ему даже не пришлось бы слышать ни от какого очевидца, во сколько чище и прекраснее тот мир, который выдается из моря в верхнее пространство. Точно в таком состоянии находимся и мы: живя в какой-то впадине земли, мы думаем, что живем на её поверхности, воздух называем небом и представляем, что звезды текут именно по этому небу. А всё от того, E. что слабость и медленность не позволяют нам вознестись до пределов воздуха: иначе, кто поднялся бы до его высоты, или взлетел к ней, окрилившись; тот, изникнув, как вынырнувшие из моря рыбы видят надводное, увидел бы всё тамошнее и, лишь бы только природа его могла выдержать созерцание, узнал бы, что там-то истинное 110. небо, истинный свет и истинная земля. Ведь эта земля, эти камни, и вообще всё здешнее повреждено и изъедено, подобно вещам, изъеденным морскою горечью; так что в море этом и ничего порядочного не растет, и, можно сказать, ничего нет совершенного, а только рытвины, песок, бесконечный ил и грязь — везде, где есть земля[1], и всё это нисколько не идет в сравнение с тем, что́ у нас почитается красотою. Напротив там, на этой чистой земле, нашлось бы много вещей далеко превосходнее наших. Да, Симмиас, если полезно рассказывать и хорошие басни; то верно сто́ит труда послушать, B. что находится на земле поднебесной. — О, конечно, Сократ; мы с удовольствием выслушали бы это сказание, примолвил Симмиас. — Говорят, друг мой, продолжал Сократ, во-первых, что эта самая земля, если смотреть на нее сверху, походит на двенадцатигранный[2] кожаный мячь,
————————————
- ↑ Везде, где ест земля. — Поэтому Сократ должен был полагать, что в море земля — не везде, что по местам есть бездонные массы вод.
- ↑ По примеру Пифагорейцев, Платон природу вещей в их образах и явлениях определял геометрическими фигурами и, между прочим, мир уподоблял двенадцатистороннику, землю — кубу, огонь — пирамиде, и т. д. Iambl. vit. Pythag. § 8.
