надлежать то имя, которымъ теперь называемъ его; не такъ ли? — Конечно. — Но въ ряду существъ одинъ ли нечетъ (въ 104. этомъ-то и состоитъ мой вопросъ), или есть и другія вещи, которыя хотя и не то, что нечетъ, однакожъ, называя каждую изъ нихъ ея именемъ, надобно всегда называть ее и нечетомъ, поколику ея природа такова, что отъ нечета она никогда не отдѣляется? Для примѣра могу указать на троицу и на многое другое. Разсмотри-ка троицу: не кажется ли тебѣ, что ее всегда должно называть и собственнымъ ея именемъ, и именемъ нечета, хотя нечетъ — не то, что̀ троица? Таковы по природѣ и троица, и пятерица, и цѣлая половина всѣхъ чиселъ: хотя они не нечетъ самъ по себѣ, однакожъ каждое изъ нихъ всегда бываетъ нечетомъ. Напротивъ B. два, четыре и всякое число изъ другаго ряда чиселъ, не будучи само по себѣ четомъ, тѣмъ не менѣе всегда бываетъ четное. Согласенъ или нѣтъ? — Какъ не согласиться, отвѣчалъ онъ. — Смотри же, что́ я выведу, сказалъ Сократъ: вѣдь именно отсюда явствуетъ, что нетолько тѣ противныя взаимно себя не принимаютъ, но и взаимно непротивныя, и однако всегда заключающія въ себѣ противное, не принимаютъ той идеи, которая противна другой, въ нихъ самихъ находящейся: если же она подходитъ, C. то или исчезаютъ, или удаляются. Не скажемъ ли, что число три скорѣе или исчезнетъ, или подвергнется чему иному, прежде чѣмъ потерпитъ, чтобы, оставаясь тремя, оно сдѣлалось четомъ? — Конечно скажемъ, отвѣчалъ Кевисъ. — Между тѣмъ двоица вѣрно не противна троицѣ? продолжалъ Сократъ. — Безъ сомнѣнія не противна. — Стало быть, нетолько противные роды не терпятъ взаимнаго приближенія, но и иное противное не терпитъ, чтобы къ нему приближалось противное. — Твои слова весьма справедливы. — Итакъ не угодно ли, продолжалъ Сократъ, мы по возможности опредѣлимъ, что̀ это такое? — D. И очень. — Не то ли это, Кевисъ, сказалъ онъ, что чѣмъ бы ни владѣло обладающее, — оно заставляетъ обладаемое
надлежать то имя, которым теперь называем его; не так ли? — Конечно. — Но в ряду существ один ли нечет (в 104. этом-то и состоит мой вопрос), или есть и другие вещи, которые хотя и не то, что нечет, однакож, называя каждую из них её именем, надобно всегда называть ее и нечетом, поколику её природа такова, что от нечета она никогда не отделяется? Для примера могу указать на троицу и на многое другое. Рассмотри-ка троицу: не кажется ли тебе, что ее всегда должно называть и собственным её именем, и именем нечета, хотя нечет — не то, что̀ троица? Таковы по природе и троица, и пятерица, и целая половина всех чисел: хотя они не нечет сам по себе, однакож каждое из них всегда бывает нечетом. Напротив B. два, четыре и всякое число из другого ряда чисел, не будучи само по себе четом, тем не менее всегда бывает четное. Согласен или нет? — Как не согласиться, отвечал он. — Смотри же, что́ я выведу, сказал Сократ: ведь именно отсюда явствует, что нетолько те противные взаимно себя не принимают, но и взаимно непротивные, и однако всегда заключающие в себе противное, не принимают той идеи, которая противна другой, в них самих находящейся: если же она подходит, C. то или исчезают, или удаляются. Не скажем ли, что число три скорее или исчезнет, или подвергнется чему иному, прежде чем потерпит, чтобы, оставаясь тремя, оно сделалось четом? — Конечно скажем, отвечал Кевис. — Между тем двоица верно не противна троице? продолжал Сократ. — Без сомнения не противна. — Стало быть, нетолько противные роды не терпят взаимного приближения, но и иное противное не терпит, чтобы к нему приближалось противное. — Твои слова весьма справедливы. — Итак не угодно ли, продолжал Сократ, мы по возможности определим, что̀ это такое? — D. И очень. — Не то ли это, Кевис, сказал он, что чем бы ни владело обладающее, — оно заставляет обладаемое
