что душа долговременнѣе тѣла: только то, говоритъ, никому неизвѣстно, не погибнетъ ли она теперь, можетъ быть, износивъ уже не разъ много тѣлъ и оставляя послѣднее; не это ли именно и называется смертію — погибель души, между-тѣмъ какъ тѣло непрестанно погибаетъ? Это, или что другое, должны мы изслѣдывать, Симміасъ и Кевисъ? — Оба согласились, что это. — Но въ E. прежнихъ нашихъ разсужденіяхъ, спросилъ онъ, все ли вы отвергаете, или иное отвергаете, иное нѣтъ? — Да; иное — такъ, отвѣчали они, а иное нѣтъ. — Напримѣръ, какъ вы думаете о нашемъ мнѣніи, продолжалъ онъ, что ученіе есть припоминаніе? и если признаете его справедливымъ, то не необходимо ли вамъ допустить, что наша душа гдѣ-то существовала еще до своего вшествія въ тѣло? — 92. Что касается до меня, сказалъ Кевисъ, то я и тогда чрезвычайно вѣрилъ этой мысли и теперь держусь ея болѣе, чѣмъ всякой другой. — Да и я такъ думаю, примолвилъ Симміасъ, и удивительно было бы, еслибы объ этомъ предметѣ мнѣ понравилось что-нибудь иное. — Однакожъ тебѣ, ѳивскій нашъ гость, вѣрно нравится что-нибудь иное, возразилъ Сократъ, когда ты держишься того мнѣнія, что гармонія есть вещь сложная, и что душа есть нѣкоторая гармонія, происходящая отъ напряженія тѣлесныхъ элементовъ; ибо ты вѣроятно самъ не согласишься съ собою, B. когда будешь говорить, что гармонія составилась прежде существованія тѣхъ частей, изъ которыхъ ей надлежало составиться; или согласишься? — Конечно, не соглашусь, Сократъ, отвѣчалъ онъ. — А замѣчаешь ли, спросилъ Сократъ, что тебѣ надобно утверждать это, если говоришь, что душа существовала до принятія человѣческаго вида и тѣла; стало быть, она была сложена изъ частей, еще не существовавшихъ? Вѣдь она уже не походитъ у тебя на приведенное подобіе — гармонію; потому что для гармоніи сначала получаютъ бытіе и лира, и струны, и звуки, пока C. негармоническіе, а гармонія и послѣ всего является, и
что душа долговременнее тела: только то, говорит, никому неизвестно, не погибнет ли она теперь, может быть, износив уже не раз много тел и оставляя последнее; не это ли именно и называется смертию — погибель души, между-тем как тело непрестанно погибает? Это, или что другое, должны мы исследывать, Симмиас и Кевис? — Оба согласились, что это. — Но в E. прежних наших рассуждениях, спросил он, всё ли вы отвергаете, или иное отвергаете, иное нет? — Да; иное — так, отвечали они, а иное нет. — Например, как вы думаете о нашем мнении, продолжал он, что учение есть припоминание? и если признаете его справедливым, то не необходимо ли вам допустить, что наша душа где-то существовала еще до своего вшествия в тело? — 92. Что касается до меня, сказал Кевис, то я и тогда чрезвычайно верил этой мысли и теперь держусь её более, чем всякой другой. — Да и я так думаю, примолвил Симмиас, и удивительно было бы, если бы об этом предмете мне понравилось что-нибудь иное. — Однакож тебе, фивский наш гость, верно нравится что-нибудь иное, возразил Сократ, когда ты держишься того мнения, что гармония есть вещь сложная, и что душа есть некоторая гармония, происходящая от напряжения телесных элементов; ибо ты вероятно сам не согласишься с собою, B. когда будешь говорить, что гармония составилась прежде существования тех частей, из которых ей надлежало составиться; или согласишься? — Конечно, не соглашусь, Сократ, отвечал он. — А замечаешь ли, спросил Сократ, что тебе надобно утверждать это, если говоришь, что душа существовала до принятия человеческого вида и тела; стало быть, она была сложена из частей, еще не существовавших? Ведь она уже не походит у тебя на приведенное подобие — гармонию; потому что для гармонии сначала получают бытие и лира, и струны, и звуки, пока C. негармонические, а гармония и после всего является, и
