скорѣе сознаемся, что мы-то еще не здравы, а потому должны мужественно дѣйствовать и стараться пріобрѣсти здоровье, ты и прочіе — для послѣдующей вашей жизни, а я — для самой смерти; иначе, въ отношеніи къ 91. предмету нашего изслѣдованія, я похожу теперь, должно быть, не на философа, а на спорщика, какими бываютъ большіе невѣжды, которые, о чемъ-нибудь разсуждая, заботятся не объ уразумѣніи разсматриваемаго предмета, а о томъ, какимъ бы образомъ свое предположеніе показать присутствующимъ со стороны выгодной. Въ настоящемъ случаѣ я буду отличаться отъ нихъ, кажется, только тѣмъ, что, не стараясь выставлять свои слова истинными (развѣ мимоходомъ) для присутствующихъ, стану заботиться, какъ бы ихъ выставить именно такими для самаго себя; ибо расчитываю, любезный другъ, — и смотри, B. какъ своекорыстно: если утверждаемое мною въ самомъ дѣлѣ справедливо, то хорошо повѣрить; а когда умершему не будетъ ничего, то въ послѣднее время, предъ смертію, я своею скорбію по крайней мѣрѣ не наведу скуки на присутствующихъ. Впрочемъ, это ненавидѣніе не умретъ со мною; иначе было бы худо: нѣтъ, оно скоро исчезнетъ. Приготовившись такимъ образомъ, Симміасъ и Кевисъ, молвилъ онъ, я приступаю къ разсужденію. Вы же, если хотите меня послушаться, заботьтесь не о Сократѣ, а C. гораздо болѣе объ истинѣ. Найдете слова мои справедливыми, — соглашайтесь; не найдете, — противорѣчьте имъ, сколько можете — въ той мысли, чтобы, по ревности къ моему убѣжденію, я не обманулъ себя и васъ, и, какъ пчела, не улетѣлъ, оставивъ свое жало.
Итакъ начнемъ, сказалъ онъ. Прежде всего напомните мнѣ, что̀ говорили вы, если я самъ не въ состояніи буду вспомнить. Симміасъ, кажется, не вѣритъ — изъ опасенія, что душа, не смотря на свою божественность и превосходство предъ тѣломъ, исчезнетъ первая, какъ D. нѣкоторый родъ гармоніи. А Кевисъ, помнится, уступилъ мнѣ,
скорее сознаемся, что мы-то еще не здравы, а потому должны мужественно действовать и стараться приобрести здоровье, ты и прочие — для последующей вашей жизни, а я — для самой смерти; иначе, в отношении к 91. предмету нашего исследования, я похожу теперь, должно быть, не на философа, а на спорщика, какими бывают большие невежды, которые, о чём-нибудь рассуждая, заботятся не об уразумении рассматриваемого предмета, а о том, каким бы образом свое предположение показать присутствующим со стороны выгодной. В настоящем случае я буду отличаться от них, кажется, только тем, что, не стараясь выставлять свои слова истинными (разве мимоходом) для присутствующих, стану заботиться, как бы их выставить именно такими для самого себя; ибо рассчитываю, любезный друг, — и смотри, B. как своекорыстно: если утверждаемое мною в самом деле справедливо, то хорошо поверить; а когда умершему не будет ничего, то в последнее время, пред смертию, я своею скорбию по крайней мере не наведу скуки на присутствующих. Впрочем, это ненавидение не умрет со мною; иначе было бы худо: нет, оно скоро исчезнет. Приготовившись таким образом, Симмиас и Кевис, молвил он, я приступаю к рассуждению. Вы же, если хотите меня послушаться, заботьтесь не о Сократе, а C. гораздо более об истине. Найдете слова мои справедливыми, — соглашайтесь; не найдете, — противоречьте им, сколько можете — в той мысли, чтобы, по ревности к моему убеждению, я не обманул себя и вас, и, как пчела, не улетел, оставив свое жало.
Итак начнем, сказал он. Прежде всего напомните мне, что̀ говорили вы, если я сам не в состоянии буду вспомнить. Симмиас, кажется, не верит — из опасения, что душа, не смотря на свою божественность и превосходство пред телом, исчезнет первая, как D. некоторый род гармонии. А Кевис, помнится, уступил мне,
