тели нашего философа нерѣдко навязывали ему такія положенія, о которыхъ онъ и не думалъ; потому что часто самую иронію его понимали какъ рѣчь серьезную, и такимъ образомъ, по пословицѣ, nubem pro Iunone amplexi sunt. Чтобы опредѣлить истинный смыслъ Платонова ученія объ источникѣ добродѣтели, надобно непрестанно имѣть въ виду показанный нами выше общій характеръ Платоновыхъ сочиненій. Съ этимъ именно указателемъ мы будемъ разсматривать содержаніе каждаго изъ четырехъ упомянутыхъ разговоровъ, и, кажется, не ошибемся въ своемъ заключеніи.
Протагоръ[1] начинается бесѣдою Сократа съ Иппократомъ, сыномъ Иппониковымъ, котораго пламенная и безотчетная жажда познаній влечетъ въ школу софиста Протагора. Предметъ этого, по отношенію къ цѣлой бесѣдѣ, вступительнаго разговора, состоитъ въ рѣшеніи вопроса: что такое софистъ? и чему онъ учитъ? Но предложенный вопросъ разрѣшается только вообще, т. е., Сократъ наводитъ Иппократа на мысль, что софисты, должно быть, — купцы, торгующіе съѣстными припасами для души; а при покупкѣ этой пищи, гораздо болѣе должно бояться обмана, чѣмъ при покупкѣ пищи для тѣла; потому что послѣдняя перекладывается въ другія хранилища, а первая принимается прямо въ души. 309 — 314 C. Это — прологъ діалога.
Удовлетворяя сильному желанію Иппократа, Сократъ приводитъ его въ собраніе софистовъ и представляетъ Протагору, ихъ корифею. Высокое мнѣніе Протагора о своей наукѣ располагаетъ Сократа тѣснѣе ограничить прежнее значеніе софиста и подаетъ поводъ къ вопросу: чему онъ
- ↑ Платоновъ разговоръ, носящій имя Протагора, у Діогена Лаерція (III, 59) называется Προταγόρας ἢ Σοφισταί. ἐνδεικτικός. Равнымъ образомъ и Фицинъ къ названію «Protagoras» прибавляетъ: vel Sophistae. Но еще Проклъ замѣтилъ (ad Plat. Polit, p. 350. 24) что ἢ Σοφισταί — позднѣйшая вставка, καθάπερ ἂλλοι τῶν ἐπιγραφῶν προσθέσεις οὗσαι τῶν νεωτέρων τὴς ἐξουσίας ἀπολαβόντων. Посему мы удерживаемъ только главное названіе разговора, данное ему самимъ Платономъ.
тели нашего философа нередко навязывали ему такие положения, о которых он и не думал; потому что часто самую иронию его понимали как речь серьезную, и таким образом, по пословице, nubem pro Iunone amplexi sunt. Чтобы определить истинный смысл Платонова учения об источнике добродетели, надобно непрестанно иметь в виду показанный нами выше общий характер Платоновых сочинений. С этим именно указателем мы будем рассматривать содержание каждого из четырех упомянутых разговоров, и, кажется, не ошибемся в своем заключении.
Протагор[1] начинается беседою Сократа с Иппократом, сыном Иппониковым, которого пламенная и безотчетная жажда познаний влечет в школу софиста Протагора. Предмет этого, по отношению к целой беседе, вступительного разговора, состоит в решении вопроса: что такое софист? и чему он учит? Но предложенный вопрос разрешается только вообще, т. е., Сократ наводит Иппократа на мысль, что софисты, должно быть, — купцы, торгующие съестными припасами для души; а при покупке этой пищи, гораздо более должно бояться обмана, чем при покупке пищи для тела; потому что последняя перекладывается в другие хранилища, а первая принимается прямо в души. 309 — 314 C. Это — пролог диалога.
Удовлетворяя сильному желанию Иппократа, Сократ приводит его в собрание софистов и представляет Протагору, их корифею. Высокое мнение Протагора о своей науке располагает Сократа теснее ограничить прежнее значение софиста и подает повод к вопросу: чему он
————————————
- ↑ Платонов разговор, носящий имя Протагора, у Диогена Лаерция (III, 59) называется Προταγόρας ἢ Σοφισταί. ἐνδεικτικός. Равным образом и Фицин к названию «Protagoras» прибавляет: vel Sophistae. Но еще Прокл заметил (ad Plat. Polit, p. 350. 24) что ἢ Σοφισταί — позднейшая вставка, καθάπερ ἂλλοι τῶν ἐπιγραφῶν προσθέσεις οὗσαι τῶν νεωτέρων τὴς ἐξουσίας ἀπολαβόντων. Посему мы удерживаем только главное название разговора, данное ему самим Платоном.
