рахъ: а теперь, для достиженія предположенной цѣли, считаемъ нужнымъ говорить о языкѣ, формѣ, методѣ (философствованія), составѣ и порядкѣ Платоновыхъ сочиненій.
Мнѣнія древнихъ о языкѣ Платона весьма различны. Одни превозносятъ его съ энтузіасмомъ, какъ явленіе, небывалое ни въ какую эпоху Греческаго образованія; другіе напротивъ унижаютъ его достоинство до послѣдней крайности.
Остроумные современники Платона часто шутили надъ языкомъ его сочиненій. Діогенъ Лаерцій[1] сохранилъ нѣсколько такихъ шутокъ и приписываетъ ихъ преимущественно тогдашнимъ Аѳинскимъ комикамъ — Ѳеопомпу, Тимону, Алексису и другимъ. Впрочемъ все, что они говорили, направлено болѣе противъ мнимой странности и темноты нѣкоторыхъ Платоновыхъ мыслей, нежели противъ чистоты выраженій. Другіе, смотря на сочиненія Платона со стороны языка, почитали ихъ только памятникомъ софистическаго тщеславія и не находили въ нихъ ничего кромѣ нарядности и суетнаго щегольства Фразы, въ которой болѣе громкихъ словъ, нежели основательной мысли[2]. Говорили, что плодовитость Платонова языка нерѣдко перераждается въ роскошь, несовмѣстную съ свойствомъ философскихъ изслѣдованій, что монологи Платоновыхъ разговоровъ, то несносно растянуты., то непостижимо темны, что въ сочиненіяхъ Платона много странныхъ оборотовъ, а въ языкѣ много солецизмовъ[3].
Читая эти обвинительные пункты, невольно представляешь себѣ отзывы критики и о философской литтературѣ нашего времени. Чего требуютъ отъ ней? — Общепонятности, легкости въ языкѣ, ясности въ мысляхъ, изящества
- ↑ Diog. L. III. 21, 29.
- ↑ Meiners Geseb. d. Wissensch. in. Griechenl. und. Rom. T. 2. B. VIII. cap. 3.
- ↑ Dionys. VI. 957—64. 972. 1032—34. 1038. 1043. Также Лонгинъ, περί ὑψονς passim. У Діонисія собраны примѣры ошибокъ противъ языка изъ всѣхъ сочиненій Платона.
рах: а теперь, для достижения предположенной цели, считаем нужным говорить о языке, форме, методе (философствования), составе и порядке Платоновых сочинений.
Мнения древних о языке Платона весьма различны. Одни превозносят его с энтузиасмом, как явление, небывалое ни в какую эпоху Греческого образования; другие напротив унижают его достоинство до последней крайности.
Остроумные современники Платона часто шутили над языком его сочинений. Диоген Лаерций[1] сохранил несколько таких шуток и приписывает их преимущественно тогдашним Афинским комикам — Феопомпу, Тимону, Алексису и другим. Впрочем всё, что они говорили, направлено более против мнимой странности и темноты некоторых Платоновых мыслей, нежели против чистоты выражений. Другие, смотря на сочинения Платона со стороны языка, почитали их только памятником софистического тщеславия и не находили в них ничего кроме нарядности и суетного щегольства Фразы, в которой более громких слов, нежели основательной мысли[2]. Говорили, что плодовитость Платонова языка нередко перерождается в роскошь, несовместную со свойством философских исследований, что монологи Платоновых разговоров, то несносно растянуты., то непостижимо темны, что в сочинениях Платона много странных оборотов, а в языке много солецизмов[3].
Читая эти обвинительные пункты, невольно представляешь себе отзывы критики и о философской литтературе нашего времени. Чего требуют от ней? — Общепонятности, легкости в языке, ясности в мыслях, изящества
————————————
