собою разумѣется, что Эвтифронъ есть дальнѣйшее разкрытіе одного изъ моментовъ, заключающихся въ Протагорѣ[1]. Нельзя также не замѣтить близкой связи разсматриваемаго разговора съ Лахесомъ и Хармидомъ, если сравнимъ характеръ, форму и ходъ всѣхъ этихъ сочиненій. Въ Лахесѣ Стезилай хвастается искуствомъ сражаться въ полномъ вооруженіи; а между тѣмъ серповидное его копье сдѣлало его смѣшнымъ въ глазахъ зрителей: здѣсь Эвтифронъ хвастается даромъ предсказанія и знаніемъ вещей божественныхъ; а между тѣмъ самъ же признается, что Аѳиняне часто смѣются надъ его прорицаніями. Въ Лахесѣ, равно какъ и въ Хармидѣ, предлагаются мнѣнія за мнѣніями о разсматриваемомъ предметѣ, и всѣ, одно за другимъ, опровергаются Сократомъ: здѣсь Эвтифронъ непрестанно мѣняетъ свои понятія о святости, и ни одно изъ нихъ не выдерживаетъ Сократова анализа. Въ Лахесѣ и Хармидѣ результатъ разговора ясно не высказанъ; и здѣсь также не выведено окончательнаго заключенія, что такое святость. Впрочемъ о направленіи и цѣли Эвтифрона мы скажемъ послѣ, а теперь изложимъ кратко его содержаніе.
Прологъ Эвтифрона есть историческое событіе — появленіе Сократа въ портикѣ царя, или предъ уголовнымъ судомъ, по доносу Мелита, который обвиняетъ сына Софронискова въ нечестіи и развращеніи юношества. Здѣсь Сократъ встрѣчается съ Эвтифрономъ, хвалившимся обширными познаніями въ дѣлахъ религіи, и, вступивъ съ нимъ въ разговоръ, къ крайнему удивленію, узнаетъ, что онъ пришелъ обвинить своего отца въ человѣкоубійствѣ, по случаю смерти одного наемнаго слуги, который за убійство раба былъ связанъ отцемъ его и, прежде рѣшенія суда, умеръ. Узнавъ это, Сократъ спрашиваетъ Эвтифрона: «Неужели ты приписываешь себѣ такое опредѣленное знаніе дѣлъ божественныхъ и тѣхъ, которыя называются святыми, что, обвиняя
- ↑ Эта связь высказана и самимъ Платономъ. См. Protag. p. 360. E.
собою разумеется, что Эвтифрон есть дальнейшее раскрытие одного из моментов, заключающихся в Протагоре[1]. Нельзя также не заметить близкой связи рассматриваемого разговора с Лахесом и Хармидом, если сравним характер, форму и ход всех этих сочинений. В Лахесе Стезилай хвастается искусством сражаться в полном вооружении; а между тем серповидное его копье сделало его смешным в глазах зрителей: здесь Эвтифрон хвастается даром предсказания и знанием вещей божественных; а между тем сам же признается, что Афиняне часто смеются над его прорицаниями. В Лахесе, равно как и в Хармиде, предлагаются мнения за мнениями о рассматриваемом предмете, и все, одно за другим, опровергаются Сократом: здесь Эвтифрон непрестанно меняет свои понятия о святости, и ни одно из них не выдерживает Сократова анализа. В Лахесе и Хармиде результат разговора ясно не высказан; и здесь также не выведено окончательного заключения, что такое святость. Впрочем о направлении и цели Эвтифрона мы скажем после, а теперь изложим кратко его содержание.
Пролог Эвтифрона есть историческое событие — появление Сократа в портике царя, или пред уголовным судом, по доносу Мелита, который обвиняет сына Софронискова в нечестии и развращении юношества. Здесь Сократ встречается с Эвтифроном, хвалившимся обширными познаниями в делах религии, и, вступив с ним в разговор, к крайнему удивлению, узнает, что он пришел обвинить своего отца в человекоубийстве, по случаю смерти одного наемного слуги, который за убийство раба был связан отцом его и, прежде решения суда, умер. Узнав это, Сократ спрашивает Эвтифрона: «Неужели ты приписываешь себе такое определенное знание дел божественных и тех, которые называются святыми, что, обвиняя
————————————
- ↑ Эта связь высказана и самим Платоном. См. Protag. p. 360. E.
