чей; D. ты прибылъ, какъ знатокъ — болѣе, чѣмъ кто другой — сейчасъ перечисленныхъ мною искуствъ, и риѳмовъ, и гармоній, и грамматики, и сверхъ-того, весьма многихъ иныхъ вещей, сколько могу припомнить. А вотъ я и забылъ было, какъ видно, о памятовательномъ-то твоемъ искуствѣ[1], которымъ ты всегда былъ знаменитъ; да полагаю, забылъ и о многомъ иномъ. Но смотря на твои искуства, — E. а ихъ много, — и на искуства другихъ, скажи мнѣ, говорю я, нашелъ ли бы ты гдѣ-нибудь, чтобы одинъ, какъ мы согласились, говорилъ правду, а другой лгалъ, и чтобы они были отдѣльны, а не тотъ-же самый? Разсматривай это въ которой хочешь мудрости, или въ ремеслѣ, и подъ 369. какимъ угодно названіемъ. Но не найдешь, другъ мой, потому что этого нѣтъ. Однакожъ говори самъ.
Ипп. Вдругъ, теперь-же не могу, Сократъ.
Сокр. Да не въ состояніи будешь, какъ думаю, и послѣ. Если же я говорю правду; то вспомни, Иппіасъ, что́ вытекаетъ изъ нашего разсужденія.
Ипп. Я не очень понимаю, Сократъ, что говоришь ты.
Сокр. Вѣдь теперь, можетъ быть, нѣтъ надобности въ памятовательномъ искуствѣ; потому что ты, явно, не хочешь воспользоваться имъ. Но я самъ напомню тебѣ: знаешь ли, B. что Ахиллеса назвалъ ты правдивымъ, а Одиссея — лжецомъ и человѣкомъ изворотливымъ?
Ипп. Да.
- ↑ Нынѣ каждая изъ наукъ формальной Психологіи, какъ-то: Логика, Иѳика, Эстетика, получила отдѣльное свое развитіе: остаются еще не развитыми, какъ должно, законы и формы памятованія, или Мнемоника, хотя основаніе этой науки, по историческимъ памятникамъ, положено еще Иппіасомъ.
заходить во всякое время было въ такомъ же обычаѣ, какъ нынѣ — въ cafés restaurants. А такъ-какъ тѣло отъ частаго натиранія его масломъ должно было задерживать испарину и вмѣстѣ съ тѣмъ слоиться, то съ масляницами къ поясу привѣшивались и щетки — σπλεγγίδες или στελγίδες, которыми въ баняхъ и въ палестрахъ счищали съ тѣла слой масла, смѣшаннаго съ по̀томъ. Этотъ обычай у Грековъ переняли и Римляне. Такъ у Персія (Satyr. V, v. 126) читаемъ: Puer, et strigiles Crispini ad balnea defer. Подробнѣе см. Eschenbach, de unctionibus veterum, p. 483. sqq.
чей; D. ты прибыл, как знаток — более, чем кто другой — сейчас перечисленных мною искусств, и рифмов, и гармоний, и грамматики, и сверх того, весьма многих иных вещей, сколько могу припомнить. А вот я и забыл было, как видно, о памятовательном-то твоем искусстве[1], которым ты всегда был знаменит; да полагаю, забыл и о многом ином. Но смотря на твои искусства, — E. а их много, — и на искусства других, скажи мне, говорю я, нашел ли бы ты где-нибудь, чтобы один, как мы согласились, говорил правду, а другой лгал, и чтобы они были отдельны, а не тот же самый? Рассматривай это в которой хочешь мудрости, или в ремесле, и под 369. каким угодно названием. Но не найдешь, друг мой, потому что этого нет. Однакож говори сам.
Ипп. Вдруг, теперь же не могу, Сократ.
Сокр. Да не в состоянии будешь, как думаю, и после. Если же я говорю правду; то вспомни, Иппиас, что́ вытекает из нашего рассуждения.
Ипп. Я не очень понимаю, Сократ, что говоришь ты.
Сокр. Ведь теперь, может быть, нет надобности в памятовательном искусстве; потому что ты, явно, не хочешь воспользоваться им. Но я сам напомню тебе: знаешь ли, B. что Ахиллеса назвал ты правдивым, а Одиссея — лжецом и человеком изворотливым?
Ипп. Да.
————————————
- ↑ Ныне каждая из наук формальной Психологии, как то: Логика, Ифика, Эстетика, получила отдельное свое развитие: остаются еще не развитыми, как должно, законы и формы памятования, или Мнемоника, хотя основание этой науки, по историческим памятникам, положено еще Иппиасом.
заходить во всякое время было в таком же обычае, как ныне — в cafés restaurants. А так как тело от частого натирания его маслом должно было задерживать испарину и вместе с тем слоиться, то с масляницами к поясу привешивались и щетки — σπλεγγίδες или στελγίδες, которыми в банях и в палестрах счищали с тела слой масла, смешанного с по̀том. Этот обычай у Греков переняли и Римляне. Так у Персия (Satyr. V, v. 126) читаем: Puer, et strigiles Crispini ad balnea defer. Подробнее см. Eschenbach, de unctionibus veterum, p. 483. sqq.
