такъ-что Ахиллесъ является человѣкомъ, любящимъ истину и прямымъ, а Одиссей — изворотливымъ и лживымъ: вѣдь произносить эти стихи заставляетъ онъ Ахиллеса объ Одиссеѣ.
Сокр. Теперь, Иппіасъ, я, должно быть, уже понимаю, что ты говоришь: ты изворотливымъ, какъ видно, называешь лжеца.
C.Ипп. Особенно, Сократъ; вѣдь Одиссея такимъ изобразилъ Омиръ во многихъ мѣстахъ и Иліады и Одиссеи.
Сокр. Такъ видно Омиру казалось, что любитъ истину одинъ, а лжецъ — другой, не тотъ же самый.
Ипп. Какъ же иначе было бы, Сократъ?
Сокр. И тебѣ самому кажется это, Иппіасъ?
Ипп. Всего болѣе; да и странно было-бы, еслибы не казалось.
Сокр. Такъ оставимъ Омира, — тѣмъ болѣе, что невозможно D. спросить его, какую имѣлъ онъ мысль, когда писалъ эти стихи. Но такъ-какъ ты усвоилъ себѣ это мнѣніе и тебѣ нравится то, что, по твоимъ словамъ, говоритъ Омиръ; то отвѣчай вообще и за Омира и за себя.
Ипп. Такъ и будетъ. Но спрашивай, о чемъ тебѣ хочется, коротко[1].
Сокр. Лжецы, говоришь ты, дѣлаютъ нѣчто — потому ли, что не могутъ, какъ бы больные, дѣлать иначе, или могли бы?
Ипп. Могутъ отлично — и многое другое, и обманывать людей, говорю я.
E.Сокр. Значитъ, могутъ, какъ видно, по твоимъ словамъ, и изворотливые. Не правда-ли?
Ипп. Да.
Сокр. Изворотливые же обманываютъ по глупости-ли и безумію, или по плутовству и нѣкоторой смышлености?
Ипп. Всего болѣе по плутовству и смышлености.
- ↑ Софисту угодно, чтобы Сократъ спрашивалъ коротко. Причиною этого могло быть желаніе Иппіаса скорѣе возвратиться къ софистическому своему разглагольствію. Посему Шлейермахеръ напрасно видитъ здѣсь неумѣстное подражаніе Платонову Протагору.
так-что Ахиллес является человеком, любящим истину и прямым, а Одиссей — изворотливым и лживым: ведь произносить эти стихи заставляет он Ахиллеса об Одиссее.
Сокр. Теперь, Иппиас, я, должно быть, уже понимаю, что ты говоришь: ты изворотливым, как видно, называешь лжеца.
C.Ипп. Особенно, Сократ; ведь Одиссея таким изобразил Омир во многих местах и Илиады и Одиссеи.
Сокр. Так видно Омиру казалось, что любит истину один, а лжец — другой, не тот же самый.
Ипп. Как же иначе было бы, Сократ?
Сокр. И тебе самому кажется это, Иппиас?
Ипп. Всего более; да и странно было бы, если бы не казалось.
Сокр. Так оставим Омира, — тем более, что невозможно D. спросить его, какую имел он мысль, когда писал эти стихи. Но так как ты усвоил себе это мнение и тебе нравится то, что, по твоим словам, говорит Омир; то отвечай вообще и за Омира и за себя.
Ипп. Так и будет. Но спрашивай, о чём тебе хочется, коротко[1].
Сокр. Лжецы, говоришь ты, делают нечто — потому ли, что не могут, как бы больные, делать иначе, или могли бы?
Ипп. Могут отлично — и многое другое, и обманывать людей, говорю я.
E.Сокр. Значит, могут, как видно, по твоим словам, и изворотливые. Не правда ли?
Ипп. Да.
Сокр. Изворотливые же обманывают по глупости ли и безумию, или по плутовству и некоторой смышлености?
Ипп. Всего более по плутовству и смышлености.
————————————
- ↑ Софисту угодно, чтобы Сократ спрашивал коротко. Причиною этого могло быть желание Иппиаса скорее возвратиться к софистическому своему разглагольствию. Посему Шлейермахер напрасно видит здесь неуместное подражание Платонову Протагору.
