Разговоръ, озаглавленный именемъ Хармида, Платонъ посвятилъ изслѣдованію разсудительности, одной изъ коренныхъ добродѣтелей въ нравственной философіи Грековъ. Разсудительность (σωφροσύνη) въ древней Греціи, какъ у насъ здравый смыслъ (sensus communis, mens sana), или еще больше, — благоразуміе (prudentia), принимаема была въ различныхъ значеніяхъ: это видно не только изъ содержанія разсматриваемаго теперь разговора, но и изъ того, что двѣ родственныя и по времени близкія одна къ другой философскія школы, Сократова и Аристотелева, составляли объ ней едва не противуположныя понятія. По мнѣнію Аристотеля[1] разсудительность не имѣетъ мѣста въ области собственно душевныхъ дѣйствій: ея поприще — сфера чувственныхъ пожеланій и страстей; здѣсь, между этими движителями сердца, то возмутительными и дикими, то тихими и обаятельными, человѣкъ долженъ утвердить масштабъ, которымъ опредѣлялась бы золотая средина въ радостяхъ и печаляхъ, въ наслажденіяхъ и страданіяхъ. И этотъ масштабъ, эта мѣра удовольствій, это Делфійское μηδἐν ἅγαν (ничего слишкомъ) есть не что иное, какъ σωφροσύνη. Такое понятіе Аристотеля о разсудительности заставило римскихъ ученыхъ разумѣть ее уже
- ↑ Eth. Nicom. III. 13. 14.
Разговор, озаглавленный именем Хармида, Платон посвятил исследованию рассудительности, одной из коренных добродетелей в нравственной философии Греков. Рассудительность (σωφροσύνη) в древней Греции, как у нас здравый смысл (sensus communis, mens sana), или еще больше, — благоразумие (prudentia), принимаема была в различных значениях: это видно не только из содержания рассматриваемого теперь разговора, но и из того, что две родственные и по времени близкие одна к другой философские школы, Сократова и Аристотелева, составляли о ней едва не противоположные понятия. По мнению Аристотеля[1] рассудительность не имеет места в области собственно душевных действий: её поприще — сфера чувственных пожеланий и страстей; здесь, между этими движителями сердца, то возмутительными и дикими, то тихими и обаятельными, человек должен утвердить масштаб, которым определялась бы золотая средина в радостях и печалях, в наслаждениях и страданиях. И этот масштаб, эта мера удовольствий, это Делфийское μηδἐν ἅγαν (ничего слишком) есть не что иное, как σωφροσύνη. Такое понятие Аристотеля о рассудительности заставило римских ученых разуметь ее уже
————————————
- ↑ Eth. Nicom. III. 13. 14.
