Страница:Сочинения Платона (Платон, Карпов). Том 1, 1863.pdf/240

Эта страница была вычитана
207
ЭВТИДЕМЪ.

чего не говоритъ. Теперь, скажи-ка, какимъ образомъ можно молчать тому, кто говоритъ? — Ктизиппъ, мнѣ казалось, все C. еще горячился за своего друга. — Когда ты молчишь, спросилъ его Эвтидемъ, то не все ли молчишь?[1] — Да, отвѣчалъ онъ. — Слѣдовательно, молчишь и то, что говоришь? потому что въ числѣ всего заключается и говорящее. — Такъ чтожъ? сказалъ Ктизиппъ; значитъ, не все молчитъ? — Отнюдь нѣтъ, возразилъ Эвтидемъ. — Такъ видно, любезный, все говоритъ? — Да, — все говорящее. — Но я не о томъ спрашиваю: все молчитъ, или говоритъ? — Ни то ни се, и то и другое, подхватилъ Діонисіодоръ: къ этому отвѣту, знаю, не D. привяжешься. — Тогда Ктизиппъ, по своей привычкѣ, громко захохоталъ и сказалъ: ну, Эвтидемъ! твой братъ, обобоюдилъ положеніе[2] и пропалъ, — совсѣмъ побѣжденъ! — При этомъ Клиніасъ обрадовался и засмѣялся, а Ктизиппъ какъ будто сталъ въ десять разъ выше. — Мнѣ показалось, что этотъ хитрецъ — Ктизиппъ у нихъ же перенялъ способъ опроверженія; потому что ни у кого, кромѣ ихъ, не найти такой мудрости. И я сказалъ: что ты смѣешься, Клиніасъ, надъ E. такими важными и прекрасными вещами? — А ты, Сократъ, знаешь что-нибудь прекрасное? подхватилъ Діонисіодоръ. — Какъ же, отвѣчалъ я, и много кое-чего. — Это кое-что отлично отъ прекраснаго, или одно и тоже съ нимъ?[3] — Тутъ я

  1. То не все ли молчишь? οὐ πάντα σνγᾶς; основаніе софизма опять въ двоякомъ значеніи выраженія πάντα σιγᾶν; ибо оно значитъ: во-первыхъ всему молчать, во-вторыхъ о всемъ молчать. Ходъ умозаключенія таковъ: когда ты молчишь, все молчишь; но въ понятіи все заключается и то, что говоритъ; слѣдовательно, когда ты молчишь, молчитъ и то, что говоритъ.
  2. Обобоюдилъ положеніе, ἐξημφοτέρικε τὸν λόγον, то-есть, вывелъ заключеніе, что о предметѣ нашего разговора можно сказать и да и нѣтъ. Чтобы понять причину Ктизипповой радости, надобно вспомнить объ упрекѣ, который выше (p. 297. A) сдѣланъ Эвтидемомъ Діонисіодору: διαφθείρεις τὸν λόγον, καὶ ανήσεται οὔτοσὶ οὐκ ἐπιστάμενος καὶ ἐτιστήμων ἅμα ὼν κοὶ ἀνεπιστήμων.
  3. Софистъ хочетъ сказать, что нѣтъ ничего прекраснаго и, ухватившись за слова Сократа, что красота присуща всякой вещи, строитъ слѣдующій софизмъ: если ты прекрасенъ, поколику тебѣ присуща красота; то равнымъ образомъ ты быкъ, поколику тебѣ присущь быкъ; или также, ты Діонисіодоръ, поколику тебѣ присущь Діонисіодоръ.
Тот же текст в современной орфографии

чего не говорит. Теперь, скажи-ка, каким образом можно молчать тому, кто говорит? — Ктизипп, мне казалось, всё C. еще горячился за своего друга. — Когда ты молчишь, спросил его Эвтидем, то не всё ли молчишь?[1] — Да, отвечал он. — Следовательно, молчишь и то, что говоришь? потому что в числе всего заключается и говорящее. — Так что ж? сказал Ктизипп; значит, не всё молчит? — Отнюдь нет, возразил Эвтидем. — Так видно, любезный, всё говорит? — Да, — всё говорящее. — Но я не о том спрашиваю: всё молчит, или говорит? — Ни то ни се, и то и другое, подхватил Дионисиодор: к этому ответу, знаю, не D. привяжешься. — Тогда Ктизипп, по своей привычке, громко захохотал и сказал: ну, Эвтидем! твой брат, обобоюдил положение[2] и пропал, — совсем побежден! — При этом Клиниас обрадовался и засмеялся, а Ктизипп как будто стал в десять раз выше. — Мне показалось, что этот хитрец — Ктизипп у них же перенял способ опровержения; потому что ни у кого, кроме их, не найти такой мудрости. И я сказал: что ты смеешься, Клиниас, над E. такими важными и прекрасными вещами? — А ты, Сократ, знаешь что-нибудь прекрасное? подхватил Дионисиодор. — Как же, отвечал я, и много кое-чего. — Это кое-что отлично от прекрасного, или одно и тоже с ним?[3] — Тут я

————————————

  1. То не всё ли молчишь? οὐ πάντα σνγᾶς; основание софизма опять в двояком значении выражения πάντα σιγᾶν; ибо оно значит: во-первых всему молчать, во-вторых о всём молчать. Ход умозаключения таков: когда ты молчишь, всё молчишь; но в понятии всё заключается и то, что говорит; следовательно, когда ты молчишь, молчит и то, что говорит.
  2. Обобоюдил положение, ἐξημφοτέρικε τὸν λόγον, то есть, вывел заключение, что о предмете нашего разговора можно сказать и да и нет. Чтобы понять причину Ктизипповой радости, надобно вспомнить об упреке, который выше (p. 297. A) сделан Эвтидемом Дионисиодору: διαφθείρεις τὸν λόγον, καὶ ανήσεται οὔτοσὶ οὐκ ἐπιστάμενος καὶ ἐτιστήμων ἅμα ὼν κοὶ ἀνεπιστήμων.
  3. Софист хочет сказать, что нет ничего прекрасного и, ухватившись за слова Сократа, что красота присуща всякой вещи, строит следующий софизм: если ты прекрасен, поколику тебе присуща красота; то равным образом ты бык, поколику тебе присущь бык; или также, ты Дионисиодор, поколику тебе присущь Дионисиодор.