гда какъ другіе весьма хорошо пользуются ими, хотя сами не въ состояніи сочинять рѣчи. А отсюда видно, что и относительно рѣчей, искуство сочинять ихъ и искуство пользоваться ими — отдѣльны. — Ты привелъ, кажется, достаточное основаніе, что искуство сочинять рѣчи не есть то пріобрѣтеніе, которое сдѣлало бы насъ счастливыми: а я изъ него то именно и думалъ было произвесть такъ давно искомое нами знаніе. E. Вѣдь люди, сочиняющіе рѣчи, когда случается встрѣтиться съ ними, кажутся, Клиніасъ, чрезвычайно мудрыми, а самое искуство ихъ — божественнымъ, высокимъ: и не удивительно; потому что оно есть часть искуства обаятелей и въ не многомъ уступаетъ ему. Обаятели заговариваютъ змѣй, 290. пауковъ, скорпіоновъ и другихъ животныхъ, или болѣзни; а сочинители рѣчей, заговариваютъ и укрощаютъ судей, депутатовъ и народную толпу. Или ты, можетъ быть, иначе представляешь? спросилъ я. — Нѣтъ, отвѣчалъ онъ, мнѣ кажется такъ, какъ ты говоришь. — Къ чему же еще обратимся мы? къ какому искуству?[1] — Не придумаю, сказалъ онъ. — А я, кажется, B. нашелъ. — Какое же? спросилъ Клиніасъ. — По видимому воинское, отвѣчалъ я: пріобрѣтеніе его, скорѣе всѣхъ другихъ можетъ сдѣлать человѣка счастливымъ. — О, не думаю. — Какъ? сказалъ я. — Вѣдь оно есть искуство охотиться за людьми. — Такъ чтожъ? спросилъ я. — Никакая охота, отвѣчалъ онъ, не простирается далѣе цѣли поймать и схватить. Но схвативъ, что ловили, охотники не могутъ пользоваться своею добычею: напротивъ, псари и рыболовы отдаютъ ее поварамъ; C. геометры, астрономы и счетчики (ибо и они охотники, потому что не сами дѣлаютъ фигуры[2], а находятъ уже готовыя), по крайней мѣрѣ благоразумнѣйшіе изъ нихъ, умѣя не употреблять, а только ловить, довѣряютъ пользоваться
- ↑ Которое бы, то-есть, приносило пользу, — предписывало правила и исполняло ихъ самымъ дѣломъ, слѣдовательно дѣлало человѣка счастливымъ.
- ↑ Не сами дѣлаютъ фигуры, οὐ γὰρ ποιοῦσι τὰ διαγράμματα; то-есть, ихъ искуство не есть ποιητική τις, не изобрѣтаетъ, не творитъ чего-нибудь новаго, но разсматриваетъ уже данное, слѣдовательно по справедливости должно быть названо θηρευτική. Имѣть дѣло съ фигурами, то-есть, очертаніями вещей, δια-
гда как другие весьма хорошо пользуются ими, хотя сами не в состоянии сочинять речи. А отсюда видно, что и относительно речей, искусство сочинять их и искусство пользоваться ими — отдельны. — Ты привел, кажется, достаточное основание, что искусство сочинять речи не есть то приобретение, которое сделало бы нас счастливыми: а я из него то именно и думал было произвесть так давно искомое нами знание. E. Ведь люди, сочиняющие речи, когда случается встретиться с ними, кажутся, Клиниас, чрезвычайно мудрыми, а самое искусство их — божественным, высоким: и не удивительно; потому что оно есть часть искусства обаятелей и в немногом уступает ему. Обаятели заговаривают змей, 290. пауков, скорпионов и других животных, или болезни; а сочинители речей, заговаривают и укрощают судей, депутатов и народную толпу. Или ты, может быть, иначе представляешь? спросил я. — Нет, отвечал он, мне кажется так, как ты говоришь. — К чему же еще обратимся мы? к какому искусству?[1] — Не придумаю, сказал он. — А я, кажется, B. нашел. — Какое же? спросил Клиниас. — По-видимому воинское, отвечал я: приобретение его, скорее всех других может сделать человека счастливым. — О, не думаю. — Как? сказал я. — Ведь оно есть искусство охотиться за людьми. — Так что ж? спросил я. — Никакая охота, отвечал он, не простирается далее цели поймать и схватить. Но схватив, что ловили, охотники не могут пользоваться своею добычею: напротив, псари и рыболовы отдают ее поварам; C. геометры, астрономы и счетчики (ибо и они охотники, потому что не сами делают фигуры[2], а находят уже готовые), по крайней мере благоразумнейшие из них, умея не употреблять, а только ловить, доверяют пользоваться
————————————
- ↑ Которое бы, то есть, приносило пользу, — предписывало правила и исполняло их самым делом, следовательно делало человека счастливым.
- ↑ Не сами делают фигуры, οὐ γὰρ ποιοῦσι τὰ διαγράμματα; то есть, их искусство не есть ποιητική τις, не изобретает, не творит чего-нибудь нового, но рассматривает уже данное, следовательно по справедливости должно быть названо θηρευτική. Иметь дело с фигурами, то есть, очертаниями вещей, δια-
