чихъ тѣлесныхъ совершенствахъ. — Согласился. — Но вѣдь и благородство, и сила, и почести въ отечествѣ, не менѣе B. добро. — Конечно. — А нѣтъ ли и еще чего-нибудь добраго? напримѣръ: быть разсудительнымъ, справедливымъ, мужественнымъ? Скажи, ради Зевса, Клиніасъ: тогда ли мы были бы правы, когда бы почитали это добромъ, или тогда, когда не почитали бы? Можетъ быть иные недоумѣваютъ касательно этого предмета; а ты какъ думаешь? — Я почитаю это добромъ, отвѣчалъ Клиніасъ. — Хорошо; но къ какому классу отнесть мудрость? къ добру, или къ чему другому? — Къ добру. — Подумай-ка, не забыли ли мы и еще о какомъ-нибудь добрѣ, C. стоющемъ вниманія? — Кажется не забыли, отвѣчалъ Клиніасъ. — Тогда я, какъ будто припоминая что-то, сказалъ: охъ нѣтъ, клянусь Зевсомъ, мы пропустили величайшее изъ всѣхъ благъ. — Какое же это? спросилъ онъ. — Благополучіе[1], Клиніасъ, которое всѣ, даже и самые плохіе люди, называютъ величайшимъ добромъ. — Ты правъ. — Потомъ опять одумавшись, я сказалъ: а вѣдь мы, я и ты, сынъ Аксіоха, немного смѣшны въ глазахъ этихъ иностранцевъ. — По-чему D. же? спросилъ онъ. — По тому, что, упомянувъ о благополучіи прежде, теперь снова говоримъ о немъ. — Какъ же такъ? — Да такъ, смѣшно полагать въ другой разъ то, что было уже
- ↑ Разговоръ свой съ Клиніасомъ Сократъ началъ вопросомъ о счастіи — εὖ πράττειν и, перечисливъ разные виды благъ, прибавляетъ къ нимъ наконецъ еще благополучіе — εὐτυχίαν. Явно стало быть, что εὐτυχίαν Платонъ отличалъ отъ εὐπραγία; но въ чемъ видѣлъ онъ отличительную ихъ черту? Изъ того, что далѣе εὐτυχία поставляется у него въ непосредственную связь съ мудростію — σοφία, и въ зависимость отъ нея, можно подозрѣвать, что εὐτυχίαν — благополучіе, Греки понимали какъ удачу, или дѣло случая, и видѣли его въ какомъ нибудь удачно совершившемся событіи: напротивъ счастіе — εὐπραγία у Грековъ было обладаніе вещественными, или внѣшними, предметно-понимаемыми благами. Слѣдовательно Сократъ припоминаетъ здѣсь благополучіе — εὐτυχίαν съ тою только цѣлію, чтобы поправить народное мнѣніе объ удачѣ, вывесть ее изъ подъ вліянія случая, подчинить мудрости, и такимъ образомъ сдѣлать переходъ къ разсмотрѣнію высшаго блага. Впрочемъ, на это самое различіе между счастіемъ и благополучіемъ указывается и ниже p. 281 B. «знаніе (тоже что мудрость), при всякомъ пріобрѣтеніи и дѣйствіи доставляетъ людямъ не только благополучіе, но и счастіе».
чих телесных совершенствах. — Согласился. — Но ведь и благородство, и сила, и почести в отечестве, не менее B. добро. — Конечно. — А нет ли и еще чего-нибудь доброго? например: быть рассудительным, справедливым, мужественным? Скажи, ради Зевса, Клиниас: тогда ли мы были бы правы, когда бы почитали это добром, или тогда, когда не почитали бы? Может быть иные недоумевают касательно этого предмета; а ты как думаешь? — Я почитаю это добром, отвечал Клиниас. — Хорошо; но к какому классу отнесть мудрость? к добру, или к чему другому? — К добру. — Подумай-ка, не забыли ли мы и еще о каком-нибудь добре, C. стоющем внимания? — Кажется не забыли, отвечал Клиниас. — Тогда я, как будто припоминая что-то, сказал: ох нет, клянусь Зевсом, мы пропустили величайшее из всех благ. — Какое же это? спросил он. — Благополучие[1], Клиниас, которое все, даже и самые плохие люди, называют величайшим добром. — Ты прав. — Потом опять одумавшись, я сказал: а ведь мы, я и ты, сын Аксиоха, немного смешны в глазах этих иностранцев. — По-чему D. же? спросил он. — По тому, что, упомянув о благополучии прежде, теперь снова говорим о нём. — Как же так? — Да так, смешно полагать в другой раз то, что было уже
————————————
- ↑ Разговор свой с Клиниасом Сократ начал вопросом о счастьи — εὖ πράττειν и, перечислив разные виды благ, прибавляет к ним наконец еще благополучие — εὐτυχίαν. Явно стало быть, что εὐτυχίαν Платон отличал от εὐπραγία; но в чём видел он отличительную их черту? Из того, что далее εὐτυχία поставляется у него в непосредственную связь с мудростию — σοφία, и в зависимость от неё, можно подозревать, что εὐτυχίαν — благополучие, Греки понимали как удачу, или дело случая, и видели его в каком-нибудь удачно совершившемся событии: напротив счастье — εὐπραγία у Греков было обладание вещественными, или внешними, предметно-понимаемыми благами. Следовательно Сократ припоминает здесь благополучие — εὐτυχίαν с тою только целью, чтобы поправить народное мнение об удаче, вывесть ее из-под влияния случая, подчинить мудрости, и таким образом сделать переход к рассмотрению высшего блага. Впрочем, на это самое различие между счастьем и благополучием указывается и ниже p. 281 B. «знание (тоже что мудрость), при всяком приобретении и действии доставляет людям не только благополучие, но и счастье».
