другихъ? — И другихъ, говорятъ они. — Отсюда противникъ тотчасъ выводитъ заключеніе, что отецъ ихъ есть отецъ всѣхъ, и мать ихъ есть мать не только людей, но и животныхъ, — и софисты не смѣютъ отвергать этого невыгоднаго для себя заключенія; потому что въ противномъ случаѣ имъ надлежало бы остаться безъ отца и матери. Такъ-то ничтожна софистическая діалектика! Не только Сократъ, но и неопытный юноша, едва вступившій на поприще эристики, опутываетъ Эвтидема и Діонисіодора собственными ихъ словами, и основное положеніе ихъ, что одного и того же сказуемаго нельзя приписать многимъ подлежащимъ, уничтожаетъ самою легкою выходкою.
Слѣдующіе далѣе софизмы двухъ братьевъ суть не болѣе какъ грамматическія уловки, что опять напоминаетъ Протагора. Протагоръ, какъ извѣстно, очень любилъ играть формами языка и составлялъ ихъ такъ, чтобы въ нихъ заключались различныя мысли[1]. Это искуство вѣроятно прилагалъ онъ и къ діалектическимъ преніямъ. Другой цѣли грамматическія его упражненія, кажется, не имѣли и не могутъ идти въ сравненіе съ благонамѣреннымъ разборомъ словъ и выраженій, которымъ такъ усердно занимался Продикъ[2]. Но что далѣе?
Одно слово, случайно вырвавшееся у Сократа, даетъ софистамъ поводъ къ новымъ лжеумствованіямъ. Сократъ совѣтуетъ Клиніасу не шутить такими прекрасными вещами, каковы парадоксы мудрецовъ, — и у Діонисіодора вдругъ готовъ силлогизмъ. Прекрасныя вещи, говоритъ онъ, будучи отличны отъ самаго прекраснаго, тѣмъ не менѣе имѣютъ въ себѣ красоту: по этому и твой быкъ, Сократъ, будучи отличенъ отъ тебя, тѣмъ не менѣе есть ты; ибо нѣтъ невозможнаго, чтобы то, что отлично отъ другаго, было тѣмъ самымъ, отъ чего оно отлично.
- ↑ Spengel. Artium Scriptorr. p. 40. sqq. Classen. de grammaticae graecae primordiis, p. 31. sqq.
- ↑ Welker. въ Mus. Rhen. Nov. Vol. 1. P. 1. p. 461. sqq.
других? — И других, говорят они. — Отсюда противник тотчас выводит заключение, что отец их есть отец всех, и мать их есть мать не только людей, но и животных, — и софисты не смеют отвергать этого невыгодного для себя заключения; потому что в противном случае им надлежало бы остаться без отца и матери. Так-то ничтожна софистическая диалектика! Не только Сократ, но и неопытный юноша, едва вступивший на поприще эристики, опутывает Эвтидема и Дионисиодора собственными их словами, и основное положение их, что одного и того же сказуемого нельзя приписать многим подлежащим, уничтожает самою легкою выходкою.
Следующие далее софизмы двух братьев суть не более как грамматические уловки, что опять напоминает Протагора. Протагор, как известно, очень любил играть формами языка и составлял их так, чтобы в них заключались различные мысли[1]. Это искусство вероятно прилагал он и к диалектическим прениям. Другой цели грамматические его упражнения, кажется, не имели и не могут идти в сравнение с благонамеренным разбором слов и выражений, которым так усердно занимался Продик[2]. Но что далее?
Одно слово, случайно вырвавшееся у Сократа, дает софистам повод к новым лжеумствованиям. Сократ советует Клиниасу не шутить такими прекрасными вещами, каковы парадоксы мудрецов, — и у Дионисиодора вдруг готов силлогизм. Прекрасные вещи, говорит он, будучи отличны от самого прекрасного, тем не менее имеют в себе красоту: поэтому и твой бык, Сократ, будучи отличен от тебя, тем не менее есть ты; ибо нет невозможного, чтобы то, что отлично от другого, было тем самым, от чего оно отлично.
————————————
