далеко населенной земли: если же найду его; то возвѣщу вамъ. То-есть, мнѣ не придется никого хвалить за это: но чтобы имѣть причину любить и хвалить всѣхъ, для меня довольно было бы и одной средины, то-есть, недѣланія зла. Въ настоящемъ случаѣ Симонидъ употребляетъ нарѣчіе Митиленянъ, какъ бы говоря Питтаку: я готовъ любить и хвалить E. всякаго охотно (здѣсь слово охотно надобно отдѣлить отъ дальнѣйшаго выраженія), кто не дѣлалъ бы ничего постыднаго; но есть и такіе, которыхъ я люблю и хвалю неохотно. И такъ я никогда не порицалъ бы тебя, если бы твои слова были хоть отчасти приличны и вѣрны: но такъ какъ ты 347. принимаешь за истину явную ложь, да еще и вразсужденіи важнаго предмета; то я порицаю тебя. Вотъ какая мысль, Продикъ и Протагоръ, по моему мнѣнію, была въ умѣ Симонида, когда онъ писалъ свое сочиненіе!
Хорошо и ты, Сократъ, объяснилъ Симонидову пѣснь, сказалъ Иппіасъ; но у меня есть на тотъ же предметъ B. превосходная рѣчь, которою, если хотите, я подѣлюсь съ вами. — Конечно, Иппіасъ, примолвилъ Алкивіадъ; но только послѣ: а теперь должны сдержать свое слово Протагоръ и Сократъ. Если Протагору угодно еще спрашивать; то Сократъ будетъ отвѣчать: а когда первый хочетъ отвѣчать, — послѣдній пусть предлагаетъ вопросы. — Предоставляю Протагору, сказалъ я, избрать, что ему пріятнѣе. Пожалуй, мы C. оставимъ разсужденіе о пѣсняхъ и поэмахъ, и съ удовольствіемъ приведемъ къ концу изслѣдованіе того предмета, о которомъ я прежде спрашивалъ тебя, Протагоръ. При томъ, разговоръ о стихотвореніяхъ, мнѣ кажется, приличнѣе на пирахъ пустыхъ и площадныхъ людей, которые, не будучи въ состояніи бесѣдовать сами по себѣ отъ пьянства, а собственнымъ языкомъ и своими словами — отъ невѣжества, дорого платятъ флейщицамъ, высоко цѣнятъ чужіе звуки D. инструментовъ и бесѣдуютъ другъ съ другомъ ихъ тонами. Напротивъ, когда собираются собесѣдники хорошіе, добрые и образованные; то у нихъ не увидишь ни флейщицъ, ни тан-
далеко населенной земли: если же найду его; то возвещу вам. То есть, мне не придется никого хвалить за это: но чтобы иметь причину любить и хвалить всех, для меня довольно было бы и одной средины, то есть, неделания зла. В настоящем случае Симонид употребляет наречие Митиленян, как бы говоря Питтаку: я готов любить и хвалить E. всякого охотно (здесь слово охотно надобно отделить от дальнейшего выражения), кто не делал бы ничего постыдного; но есть и такие, которых я люблю и хвалю неохотно. Итак я никогда не порицал бы тебя, если бы твои слова были хоть отчасти приличны и верны: но так как ты 347. принимаешь за истину явную ложь, да еще и вразсуждении важного предмета; то я порицаю тебя. Вот какая мысль, Продик и Протагор, по моему мнению, была в уме Симонида, когда он писал свое сочинение!
Хорошо и ты, Сократ, объяснил Симонидову песнь, сказал Иппиас; но у меня есть на тот же предмет B. превосходная речь, которою, если хотите, я поделюсь с вами. — Конечно, Иппиас, примолвил Алкивиад; но только после: а теперь должны сдержать свое слово Протагор и Сократ. Если Протагору угодно еще спрашивать; то Сократ будет отвечать: а когда первый хочет отвечать, — последний пусть предлагает вопросы. — Предоставляю Протагору, сказал я, избрать, что ему приятнее. Пожалуй, мы C. оставим рассуждение о песнях и поэмах, и с удовольствием приведем к концу исследование того предмета, о котором я прежде спрашивал тебя, Протагор. При том, разговор о стихотворениях, мне кажется, приличнее на пирах пустых и площадных людей, которые, не будучи в состоянии беседовать сами по себе от пьянства, а собственным языком и своими словами — от невежества, дорого платят флейщицам, высоко ценят чужие звуки D. инструментов и беседуют друг с другом их тонами. Напротив, когда собираются собеседники хорошие, добрые и образованные; то у них не увидишь ни флейщиц, ни тан-
