Питтака, что трудно быть добрымъ, Симонидъ возражаетъ: нѣтъ, Питтакъ, даже дѣлаться добрымъ человѣкомъ трудно по истинѣ. Онъ не говоритъ: истинно добрымъ, — не сюда относитъ истину, какъ бы предполагая однихъ истинно добрыми, а другихъ — хотя и добрыми, но не истинно; это было бы E. нелѣпо и недостойно Симонида. Нѣтъ, въ его пѣсни слово по истинѣ надобно перестановить, какъ будто бы онъ подразумѣвалъ изрѣченіе Питтака, и какъ будто бы утверждалъ самъ Питтакъ, а Симонидъ отвѣчалъ ему. Напримѣръ, первый взывалъ бы: Люди! трудно быть добрымъ! а послѣдній въ отвѣтъ ему: несправедливо говоришь Питтакъ; не быть, 344. а дѣлаться человѣкомъ добрымъ, совершеннымъ во всѣхъ отношеніяхъ, — человѣкомъ безъ порока, трудно по истинѣ. При такомъ смыслѣ рѣчи, и частица μὲν будетъ здѣсь не безъ причины, и слово по истинѣ въ концѣ выраженія — умѣстно. Это значеніе подтверждается также всѣмъ послѣдующимъ: ибо можно бы и чрезъ разсмотрѣніе отдѣльныхъ мыслей въ пѣсни Симонида показать, какъ хорошо она написана, какъ B. она изящна и обработана; но разсматривать ихъ было бы долго. По этому мы раскроемъ только общій характеръ сочиненія и намѣреніе сочинителя — совершенно опровергнуть изрѣченіе Питтаково во всей его пѣсни. Немного ниже онъ какъ будто говоритъ, что сдѣлаться добрымъ человѣкомъ хотя по истинѣ трудно, однакожь все еще на нѣсколько времени возможно: напротивъ сдѣлавшись, оставаться въ этомъ C. состояніи и быть добрымъ человѣкомъ, какъ ты утверждаешь, Питтакъ, есть дѣло невозможное и нечеловѣческое; ибо это преимущество принадлежитъ одному Богу, а человѣку нельзя не быть злымъ, когда его увлекаетъ слѣпая судьба. Но кого увлекаетъ слѣпая судьба при управленіи кораблемъ? Явно, что не неопытнаго; потому что неопытный всегда внизу: лежачаго никто не повергаетъ; повергнуть можно только стоячаго, чтобы онъ лежалъ, а не лежачаго. Подобнымъ образомъ и слѣпая судьба можетъ увлечь только D. осмотрительнаго; а того, кто всегда неосмотрителенъ, она
Питтака, что трудно быть добрым, Симонид возражает: нет, Питтак, даже делаться добрым человеком трудно поистине. Он не говорит: истинно добрым, — не сюда относит истину, как бы предполагая одних истинно добрыми, а других — хотя и добрыми, но не истинно; это было бы E. нелепо и недостойно Симонида. Нет, в его песни слово поистине надобно перестановить, как будто бы он подразумевал изречение Питтака, и как будто бы утверждал сам Питтак, а Симонид отвечал ему. Например, первый взывал бы: Люди! трудно быть добрым! а последний в ответ ему: несправедливо говоришь Питтак; не быть, 344. а делаться человеком добрым, совершенным во всех отношениях, — человеком без порока, трудно поистине. При таком смысле речи, и частица μὲν будет здесь не без причины, и слово поистине в конце выражения — уместно. Это значение подтверждается также всем последующим: ибо можно бы и чрез рассмотрение отдельных мыслей в песни Симонида показать, как хорошо она написана, как B. она изящна и обработана; но рассматривать их было бы долго. Поэтому мы раскроем только общий характер сочинения и намерение сочинителя — совершенно опровергнуть изречение Питтаково во всей его песни. Немного ниже он как будто говорит, что сделаться добрым человеком хотя поистине трудно, однако ж всё еще на несколько времени возможно: напротив сделавшись, оставаться в этом C. состоянии и быть добрым человеком, как ты утверждаешь, Питтак, есть дело невозможное и нечеловеческое; ибо это преимущество принадлежит одному Богу, а человеку нельзя не быть злым, когда его увлекает слепая судьба. Но кого увлекает слепая судьба при управлении кораблем? Явно, что не неопытного; потому что неопытный всегда внизу: лежачего никто не повергает; повергнуть можно только стоячего, чтобы он лежал, а не лежачего. Подобным образом и слепая судьба может увлечь только D. осмотрительного; а того, кто всегда неосмотрителен, она
