намъ людей поняли, что подражать Лакедемонянамъ значитъ болѣе любить мудрость, чѣмъ тѣлесныя упражненія; потому что произносить подобныя изрѣченія можетъ только человѣкъ 343. совершенно образованный. Такими почитаются Ѳалесъ Милетскій, Питтакъ Митиленскій, Віасъ Пріенскій, нашъ Солонъ, Клеовулъ Линдскій, Мисонъ Хинейскій[1] и седьмой, причисляемый къ нимъ, Хилонъ Лакедемонскій. Всѣ они были соревнователями, любителями и учениками Лакедемонскаго образованія, и каждый можетъ узнать, что именно въ этомъ состояла ихъ мудрость, то-есть, въ краткихъ, достопамятныхъ B. изрѣченіяхъ. Съ общаго согласія, они посвятили начатокъ своей мудрости Дельфійскому храму Аполлона, надписавъ на немъ всѣми прославляемыя мнѣнія[2]: познай самаго себя и ничего слишкомъ. Но для чего я говорю объ этомъ? Для того, что у древнихъ философія состояла въ Лакедемонскомъ краткословіи, и что самое выраженіе Питтака: трудно быть добрымъ, переходило изъ устъ въ уста, какъ C. выраженіе хвалимое мудрыми. Но Симонидъ, побуждаемый страстію къ мудрости, подумалъ, что если онъ опровергнетъ это изрѣченіе, какъ знаменитаго борца, и преодолѣетъ его; то самъ прославится между современниками. Такимъ образомъ, именно противъ этого изрѣченія и съ умысломъ уронить его, онъ, какъ мнѣ кажется, написалъ всю свою пѣснь. Изслѣдуемъ общими силами, правду ли я говорю. Кто хотѣлъ D. бы вдругъ съ самаго начала пѣсни произнесть: трудно сдѣлаться человѣкомъ добрымъ, и тутъ же прибавилъ бы частицу μὲν; тотъ говорилъ бы безъ смысла: ибо эта частица вовсе неумѣстна, если предположимъ, что Симонидъ не имѣлъ намѣренія воставать на Питтаково изрѣченіе. Противъ словъ
- ↑ Діодоръ (Fragm. I; IX. Tom. IV, p. 42) называетъ его Меліенскимъ. По свидѣтельству Плутарха (de El delph. 385. E), Платонъ помѣстилъ его въ числѣ семи мудрецовъ вмѣсто Періандра, ὡς ἀναξίου σοφίος διὰ τὸ тετυραννηκέναι.
- ↑ По свидѣтельству Плутарха (de Garul. 511. B), первая надпись сдѣлана была Амфиктіонами, а вторая приписывается разнымъ лицамъ Diog. L. 1, 40. 44.
нам людей поняли, что подражать Лакедемонянам значит более любить мудрость, чем телесные упражнения; потому что произносить подобные изречения может только человек 343. совершенно образованный. Такими почитаются Фалес Милетский, Питтак Митиленский, Виас Приенский, наш Солон, Клеовул Линдский, Мисон Хинейский[1] и седьмой, причисляемый к ним, Хилон Лакедемонский. Все они были соревнователями, любителями и учениками Лакедемонского образования, и каждый может узнать, что именно в этом состояла их мудрость, то есть, в кратких, достопамятных B. изречениях. С общего согласия, они посвятили начаток своей мудрости Дельфийскому храму Аполлона, надписав на нём всеми прославляемые мнения[2]: познай самого себя и ничего слишком. Но для чего я говорю об этом? Для того, что у древних философия состояла в Лакедемонском краткословии, и что самое выражение Питтака: трудно быть добрым, переходило из уст в уста, как C. выражение хвалимое мудрыми. Но Симонид, побуждаемый страстью к мудрости, подумал, что если он опровергнет это изречение, как знаменитого борца, и преодолеет его; то сам прославится между современниками. Таким образом, именно против этого изречения и с умыслом уронить его, он, как мне кажется, написал всю свою песнь. Исследуем общими силами, правду ли я говорю. Кто хотел D. бы вдруг с самого начала песни произнесть: трудно сделаться человеком добрым, и тут же прибавил бы частицу μὲν; тот говорил бы без смысла: ибо эта частица вовсе неуместна, если предположим, что Симонид не имел намерения воставать на Питтаково изречение. Против слов
————————————
- ↑ Диодор (Fragm. I; IX. Tom. IV, p. 42) называет его Мелиенским. По свидетельству Плутарха (de El delph. 385. E), Платон поместил его в числе семи мудрецов вместо Периандра, ὡς ἀναξίου σοφίος διὰ τὸ тετυραννηκέναι.
- ↑ По свидетельству Плутарха (de Garul. 511. B), первая надпись сделана была Амфиктионами, а вторая приписывается разным лицам Diog. L. 1, 40. 44.
