прославились, не дѣлаютъ ихъ лучше другихъ? На этотъ разъ я буду говорить съ тобою не приточно, а прямою рѣчью. Размысли о слѣдующемъ: одному ли чему нибудь, E. или не одному должны быть причастны всѣ граждане, когда основывается городъ? — ибо именно съ этой стороны разрѣшается предложенное тобою недоумѣніе, а иначе ни съ которой. Если одному, и это одно не есть ни плотническое, ни мѣдническое, ни гончарное искуство, а справедливость, разсудительность и святость, — что все я 325. заключаю подъ общимъ именемъ человѣческой добродѣтели; если именно этому должны быть причастны всѣ люди, и съ этимъ дѣлать всякое дѣло, чѣмъ бы кто ни занимался, чему бы ни учился, а безъ этого не дѣлать ничего; если и дѣтей, и мужчинъ, и женщинъ, какъ скоро они[1] не имѣютъ этой добродѣтели, учатъ и наказываютъ, желая усовершенствовать наказываемыхъ и наставляемыхъ, а кто, не смотря на наказанія и наставленія, не слушается, того, какъ неизлѣчимаго, изгоняютъ изъ городовъ, или убиваютъ; B. если все это справедливо, и однакожъ, при такомъ порядкѣ вещей, добродѣтельные люди учатъ своихъ дѣтей другому, а этому не учатъ: то смотри, какъ странны бываютъ эти добряки[2]. Мы уже доказали, что политическую добродѣтель они признаютъ изучимою частно и публично; а между тѣмъ, будучи увѣрены, что ее можно преподавать
- ↑ Надобно замѣтить, что прежде (p. 323 A) добродѣтель политическую или человѣческую Протагоръ почиталъ принадлежностью всѣхъ, и этимъ объяснялъ, почему Аѳиняне принимаютъ голосъ каждаго, когда вступаютъ въ совѣщанія о справедливомъ или несправедливомъ: а теперь онъ представляетъ, что нѣкоторые не имѣютъ этой добродѣтели и за то бываютъ наказываемы. Явно, что тамъ смотрѣлъ онъ на добродѣтель со стороны ея формальной, а здѣсь имѣетъ въ виду ея содержаніе.
- ↑ То смотри, какъ странны бываютъ эти добряки, σκέψαι, ὡς θαὺμασίως γιγνονται οί ἀγαθοί. Стефанъ (in marg.) considera, quam mirabiliter viri boni tales evadant. Гейндорфъ: quam miris modis boni in civitate existant. Шлейермахеръ: so sieh doch zu, wie wunderlich diese trefflichen Männer seyn mussen. Но θαυμασίως здѣсь имѣетъ значеніе въ соединеніи съ глаголомъ γίγνονται, какъ εὕ πράττειν или κακῶς πράττειν, а не отрѣшенно; потому что θαυμασίως γίγνεσθαι значитъ, бывать страннымъ, и словами, ὡς θαυμασίως γίγνονται οί γαθοί, указывается не на дѣтей, а на родителей.
прославились, не делают их лучше других? На этот раз я буду говорить с тобою не приточно, а прямою речью. Размысли о следующем: одному ли чему-нибудь, E. или не одному должны быть причастны все граждане, когда основывается город? — ибо именно с этой стороны разрешается предложенное тобою недоумение, а иначе ни с которой. Если одному, и это одно не есть ни плотническое, ни медническое, ни гончарное искусство, а справедливость, рассудительность и святость, — что всё я 325. заключаю под общим именем человеческой добродетели; если именно этому должны быть причастны все люди, и с этим делать всякое дело, чем бы кто ни занимался, чему бы ни учился, а без этого не делать ничего; если и детей, и мужчин, и женщин, как скоро они[1] не имеют этой добродетели, учат и наказывают, желая усовершенствовать наказываемых и наставляемых, а кто, не смотря на наказания и наставления, не слушается, того, как неизлечимого, изгоняют из городов, или убивают; B. если всё это справедливо, и однакож, при таком порядке вещей, добродетельные люди учат своих детей другому, а этому не учат: то смотри, как странны бывают эти добряки[2]. Мы уже доказали, что политическую добродетель они признают изучимою частно и публично; а между тем, будучи уверены, что ее можно преподавать
————————————
- ↑ Надобно заметить, что прежде (p. 323 A) добродетель политическую или человеческую Протагор почитал принадлежностью всех, и этим объяснял, почему Афиняне принимают голос каждого, когда вступают в совещания о справедливом или несправедливом: а теперь он представляет, что некоторые не имеют этой добродетели и за то бывают наказываемы. Явно, что там смотрел он на добродетель со стороны её формальной, а здесь имеет в виду её содержание.
- ↑ То смотри, как странны бывают эти добряки, σκέψαι, ὡς θαὺμασίως γιγνονται οί ἀγαθοί. Стефан (in marg.) considera, quam mirabiliter viri boni tales evadant. Гейндорф: quam miris modis boni in civitate existant. Шлейермахер: so sieh doch zu, wie wunderlich diese trefflichen Männer seyn mussen. Но θαυμασίως здесь имеет значение в соединении с глаголом γίγνονται, как εὕ πράττειν или κακῶς πράττειν, а не отрешенно; потому что θαυμασίως γίγνεσθαι значит, бывать странным, и словами, ὡς θαυμασίως γίγνονται οί γαθοί, указывается не на детей, а на родителей.
