Страница:Софист (Платон, 1907).pdf/48

Эта страница не была вычитана
— 41 —

рѣчіи съ первыми, совершенно непримиримомъ на почвѣ критикуемаго ученія. Не принимать этихъ опредѣленій оказывалось вполнѣ невозможнымъ, такъ какъ всѣ они выводились имъ путемъ вполнѣ послѣдовательнаго строго-логическаго мышленія изъ положенія даннаго же ученія.

Критика элейца ясно показывала его собесѣдникамъ, что, если мы будемъ приписывать существующему только нѣкоторыя опредѣленія, отрицая всѣ другія, полагаемыя мыслью, то въ такомъ случаѣ познающій попадаетъ въ цѣлый рядъ неразрѣшимыхъ затрудненій, дѣлающихъ познаніе совершенно невозможнымъ. Она доказала также, что при познаніи нельзя обойтись безъ противорѣчащихъ и взаимоисключающихъ другъ друга опредѣленій; такія опредѣленія неминуемо должны быть приписываемы существующему и все дѣло лишь въ томъ, чтобы найти способъ примирить и согласовать ихъ.

Для самаго элейца, какъ для ученика Парменида, вопросъ о бытіи долженъ представляться въ простомъ видѣ; стоило лишь послѣдовательно мыслить и дѣлать, не уклоняясь отъ логики, выводы изъ главнаго основного положенія Элейской философіи. Для элейца бытіе было, мышленіемъ. Хотя этого утвержденія онъ нигдѣ непосредственно не высказываетъ, но уже самая принадлежность его къ элейской школѣ достаточно ясно говорила собесѣдникамъ именно за такое пониманіе бытія. Если бытіе есть мышленіе, то тогда каждая форма мышленія будетъ и формой бытія, а въ такомъ случаѣ, гдѣ же основанія приписывать бытію исключительно только опредѣленныя формы? Вѣдь все, что мыслится, то и есть, все то, слѣдовательно, и существующее. И "единое", и "многое", и "цѣлое", и "дробное", и "тѣлесное", и "безтѣлесное" и пр., все суть положенія мысли, опредѣленія ея, все это существуетъ, все есть формы существующаго и въ этомъ отношеніи должно быть признано равноправнымъ, равносовмѣстимымъ другъ съ другомъ и безусловно входящимъ въ понятіе существующаго. Въ такомъ случаѣ, возможно ли мыслить бытіе, напримѣръ, "единымъ" и не мыслить его "многимъ", когда и "единое", и "многое" представляютъ одинаково положенія одной и той же мысли и имѣютъ, слѣдовательно, одинаковое право, такъ сказать, на существованіе и признаніе? Отсюда вытекало, что бытію можно приписывать всѣ опредѣленія, на какія только способно мышленіе, такъ какъ взаимоисключеніе опредѣленій и противорѣчіе


Тот же текст в современной орфографии

речии с первыми, совершенно непримиримом на почве критикуемого учения. Не принимать этих определений оказывалось вполне невозможным, так как все они выводились им путем вполне последовательного строго-логического мышления из положения данного же учения.

Критика элейца ясно показывала его собеседникам, что, если мы будем приписывать существующему только некоторые определения, отрицая все другие, полагаемые мыслью, то в таком случае познающий попадает в целый ряд неразрешимых затруднений, делающих познание совершенно невозможным. Она доказала также, что при познании нельзя обойтись без противоречащих и взаимоисключающих друг друга определений; такие определения неминуемо должны быть приписываемы существующему и всё дело лишь в том, чтобы найти способ примирить и согласовать их.

Для самого элейца, как для ученика Парменида, вопрос о бытии должен представляться в простом виде; стоило лишь последовательно мыслить и делать, не уклоняясь от логики, выводы из главного основного положения Элейской философии. Для элейца бытие было, мышлением. Хотя этого утверждения он нигде непосредственно не высказывает, но уже самая принадлежность его к элейской школе достаточно ясно говорила собеседникам именно за такое понимание бытия. Если бытие есть мышление, то тогда каждая форма мышления будет и формой бытия, а в таком случае, где же основания приписывать бытию исключительно только определенные формы? Ведь всё, что мыслится, то и есть, всё то, следовательно, и существующее. И "единое", и "многое", и "целое", и "дробное", и "телесное", и "бестелесное" и пр., всё суть положения мысли, определения её, всё это существует, всё есть формы существующего и в этом отношении должно быть признано равноправным, равносовместимым друг с другом и безусловно входящим в понятие существующего. В таком случае, возможно ли мыслить бытие, например, "единым" и не мыслить его "многим", когда и "единое", и "многое" представляют одинаково положения одной и той же мысли и имеют, следовательно, одинаковое право, так сказать, на существование и признание? Отсюда вытекало, что бытию можно приписывать все определения, на какие только способно мышление, так как взаимоисключение определений и противоречие