Абсолютно несуществующему нельзя приписывать никакихъ предикатовъ, его нельзя вложить ни въ какія логическія формы. Несущее нельзя понимать ни подъ формою единства, ни подъ формою множества, ему нельзя придать никакого свойства, качества и т. д., словомъ, оно есть нѣчто немыслимое. А между тѣмъ мы, въ своихъ сужденіяхъ о несущемъ, невольно должны усваивать послѣднему нѣкоторые предикаты, чѣмъ и разрушаемъ свое же утвержденіе о невозможности приписать ему какія-либо изъ нихъ и вообще мыслить его. Отсюда ясно, что положеніе Парменида ошибочно. Признавая одно лишь бытіе, Парменидъ не обратилъ вниманіе на то, что отрицаніе, небытіе принадлежитъ тоже къ такимъ точно основнымъ положеніямъ нашего мышленія, какъ и утвержденіе чего-либо, какъ само сущее. Онъ не понялъ того, что они должны не исключать безусловно другъ друга, но лишь полагать противное другъ другу. Такой взглядъ на небытіе, хотя здѣсь непосредственно и не высказывается элейцемъ, но, нѣтъ сомнѣнія, уже имѣется у него въ мысляхъ и теперь ближайшая задача элейца — довести этотъ взглядъ до сознанія собесѣдниковъ Слова элейца, что несущее можетъ какъ-то существовать, а сущее — не существовать, указываютъ ясно, что разрѣшеніе вопроса будетъ направлено въ сторону разумѣнія небытія какъ небытія относительнаго, а не абсолютнаго.
Главы 30 — 36.
Приступая къ выясненію сущности бытія, элеецъ сначала пытается найти рѣшеніе вопроса въ ученіяхъ различныхъ философскихъ школъ, затрагивающихъ такъ или иначе этотъ вопросъ. При разсмотрѣніи ученій онъ идетъ историческимъ путемъ. Одни философы говорили, напримѣръ, что существующее трояко, другіе, что оно двояко, едино и, наконецъ, нѣкоторые примиряли эти крайности и учили объ единомъ и многомъ бытіи. Однако, множество затрудненій препятствуетъ остановиться на какомъ-либо изъ всѣхъ этихъ ученій.
Вели бытіе, напримѣръ, двояко, то какъ считать его: тожественнымъ ли съ каждымъ изъ двухъ началъ, или съ какимъ-либо однимъ, или же оно отлично отъ каждаго начала? Во всѣхъ случаяхъ здѣсь не получается того, о чемъ говорили философы, такъ
Абсолютно несуществующему нельзя приписывать никаких предикатов, его нельзя вложить ни в какие логические формы. Несущее нельзя понимать ни под формою единства, ни под формою множества, ему нельзя придать никакого свойства, качества и т. д., словом, оно есть нечто немыслимое. А между тем мы, в своих суждениях о несущем, невольно должны усваивать последнему некоторые предикаты, чем и разрушаем свое же утверждение о невозможности приписать ему какие-либо из них и вообще мыслить его. Отсюда ясно, что положение Парменида ошибочно. Признавая одно лишь бытие, Парменид не обратил внимание на то, что отрицание, небытие принадлежит тоже к таким точно основным положениям нашего мышления, как и утверждение чего-либо, как само сущее. Он не понял того, что они должны не исключать безусловно друг друга, но лишь полагать противное друг другу. Такой взгляд на небытие, хотя здесь непосредственно и не высказывается элейцем, но, нет сомнения, уже имеется у него в мыслях и теперь ближайшая задача элейца — довести этот взгляд до сознания собеседников Слова элейца, что несущее может как-то существовать, а сущее — не существовать, указывают ясно, что разрешение вопроса будет направлено в сторону разумения небытия как небытия относительного, а не абсолютного.
Главы 30 — 36.
Приступая к выяснению сущности бытия, элеец сначала пытается найти решение вопроса в учениях различных философских школ, затрагивающих так или иначе этот вопрос. При рассмотрении учений он идет историческим путем. Одни философы говорили, например, что существующее трояко, другие, что оно двояко, едино и, наконец, некоторые примиряли эти крайности и учили об едином и многом бытии. Однако, множество затруднений препятствует остановиться на каком-либо из всех этих учений.
Вели бытие, например, двояко, то как считать его: тожественным ли с каждым из двух начал, или с каким-либо одним, или же оно отлично от каждого начала? Во всех случаях здесь не получается того, о чём говорили философы, так
