понятна и онтологическая сторона діалога. Въ Софистѣ мы встрѣчаемся съ указаніемъ на тѣ законы, тѣ непосредственныя обнаруженія, ближайшія слѣдствія первоначала — блага, которыя лежатъ въ основѣ всего существующаго. Указаніе это сдѣлано не прямо, а косвенно: черезъ раскрытіе коренныхъ и необходимыхъ опредѣленій мышленія. Эти опредѣленія, какъ идеи въ онтологическомъ смыслѣ, суть самые коренные, необходимые, универсальные законы, обусловливающіе всѣ остальные и составляющіе основаніе всего мірозданія. Законы бытія, покоя, движенія, тожества и различія суть ближайшее раскрытіе перво-причины и потому необходимо и безусловно опредѣляютъ существующее въ его цѣломъ и частяхъ, представляя, такимъ образомъ, для него базисъ, его необходимое условіе.
Изъ этого краткаго обзора содержанія діалога видно, сколь велико и важно его значеніе среди прочихъ произведеній Платона. Въ немъ онтологія выступаетъ въ болѣе опредѣленныхъ и подробныхъ чертахъ, такъ какъ здѣсь дана уже нѣкоторая система законовъ, т. е. ближе опредѣлено, какъ именно раскрывается верховный абсолютный законъ — благо. Ясно поставлена и разрѣшена проблема коренныхъ формъ мышленія, тѣхъ необходимыхъ опредѣленій его, которыя обусловливаютъ возможность знанія вообще. Дана проникновенная критика ученій нѣкоторыхъ философскихъ школъ о небытіи и бытіи, причемъ ясно вскрыта методологическая ошибка ихъ теоретическихъ построеній, приведшая къ ложному пониманію того и другого. Исчерпывающимъ образомъ разрѣшенъ вопросъ о небытіи, составляющемъ надежную защиту для софистовъ въ ихъ оправданіяхъ противъ упрековъ со стороны нѣкоторой части общества въ распространеніи мнимыхъ знаній и, наконецъ, дано правдивое, вполнѣ отвѣчающее дѣйствительности изображеніе самихъ софистовъ, этой язвы на тогдашнемъ общественномъ организмѣ.
По поводу такого изображенія, да и, вообще, всего діалога, могутъ несомнѣнно раздаваться голоса въ пользу предположенія: не имѣлъ-ли Платонъ въ виду кого-нибудь изъ живыхъ въ то время, реальныхъ лицъ, когда создавалъ Софиста?. Такое предположеніе было бы, конечно, вполнѣ мыслимымъ на почвѣ того нерѣдко встрѣчающагося воззрѣнія на литературную дѣятельность Платона, которое признаетъ каждый діалогъ его "слѣдствіемъ раздраженій, вызывающихъ у Платона извѣстное движеніе мысли“. Такъ какъ при
понятна и онтологическая сторона диалога. В Софисте мы встречаемся с указанием на те законы, те непосредственные обнаружения, ближайшие следствия первоначала — блага, которые лежат в основе всего существующего. Указание это сделано не прямо, а косвенно: через раскрытие коренных и необходимых определений мышления. Эти определения, как идеи в онтологическом смысле, суть самые коренные, необходимые, универсальные законы, обусловливающие все остальные и составляющие основание всего мироздания. Законы бытия, покоя, движения, тожества и различия суть ближайшее раскрытие перво-причины и потому необходимо и безусловно определяют существующее в его целом и частях, представляя, таким образом, для него базис, его необходимое условие.
Из этого краткого обзора содержания диалога видно, сколь велико и важно его значение среди прочих произведений Платона. В нём онтология выступает в более определенных и подробных чертах, так как здесь дана уже некоторая система законов, т. е. ближе определено, как именно раскрывается верховный абсолютный закон — благо. Ясно поставлена и разрешена проблема коренных форм мышления, тех необходимых определений его, которые обусловливают возможность знания вообще. Дана проникновенная критика учений некоторых философских школ о небытии и бытии, причем ясно вскрыта методологическая ошибка их теоретических построений, приведшая к ложному пониманию того и другого. Исчерпывающим образом разрешен вопрос о небытии, составляющем надежную защиту для софистов в их оправданиях против упреков со стороны некоторой части общества в распространении мнимых знаний и, наконец, дано правдивое, вполне отвечающее действительности изображение самих софистов, этой язвы на тогдашнем общественном организме.
По поводу такого изображения, да и, вообще, всего диалога, могут несомненно раздаваться голоса в пользу предположения: не имел ли Платон в виду кого-нибудь из живых в то время, реальных лиц, когда создавал Софиста?. Такое предположение было бы, конечно, вполне мыслимым на почве того нередко встречающегося воззрения на литературную деятельность Платона, которое признает каждый диалог его "следствием раздражений, вызывающих у Платона известное движение мысли“. Так как при
