организующее, а слѣдовательно, и построяющее начало въ процессѣ сужденія, словомъ, составляютъ необходимую, незыблимую основу мышленія, необходимый, основной элементъ всего міра понятій, или идей нашего духа, необходимую, предпосылку всякаго познанія. Опираясь на нихъ, мы строимъ сужденія, изъ сужденій образовываемъ систему и, въ концѣ концовъ, доходимъ до искомаго.
Вскрывъ основныя понятія, или основныя идеи, нашего мышленія, обусловливающія возможность сужденій вообще, Платонъ, вслѣдъ за этимъ, указываетъ и на тѣ изъ нихъ, которыя опредѣляютъ собою возможность ложныхъ и невѣрныхъ сужденій. Такими понятіями онъ считаетъ сущее и различіе. Первое можетъ обусловливать заблужденіе, когда наша мысль то, что существуетъ относительно, полагаетъ абсолютно существующимъ. Напримѣръ, вмѣсто "мнѣ кажется, что есть А“, т. е. вмѣсто А есть только для меня, я полагаю, что "А есть абсолютно“, безъ всякого ограниченія. Понятіе различія можетъ служить основаніемъ для ложныхъ сужденій черезъ то, что оно опредѣляетъ все разнообразіе содержанія нашего мышленія, вслѣдствіе чего иногда возможно одно понятіе или одно отношеніе между понятіями принять за другое и получить отъ этого ложное сужденіе. Не будь въ основѣ мышленія такого опредѣленія, любое соединеніе понятій было бы вполнѣ истиннымъ, такъ какъ тогда всѣ наши понятія стали бы тожественными другъ Другу.
Мы уже упоминали, что вопросъ о лжи и заблужденіи былъ тѣмъ связывающимъ звеномъ, которое соединило обѣ темы діалога въ одно цѣлое. Желая дать истинное изображеніе софиста какъ лжемудреца, мнимаго философа, Платонъ не выполняетъ задачи сразу, такъ какъ передъ нимъ появилось затрудненіе въ видѣ вопроса о лжи и заблужденіи, не признаваемыхъ софистами. Этотъ вопросъ послужилъ какъ бы побудительною причиною для построенія всей философской части діалога, гдѣ онъ, изображая общія условія и основанія сужденіи, указываетъ также и тѣ, на которыхъ покоится ложное сужденіе, а отсюда и ложное знаніе. Когда возможность этого знанія уже доказана, онъ обращается снова къ софисту и теперь рѣшительно даетъ .ему опредѣленіе лжемудреца, обладателя ложными, т. е. мнимыми знаніями.
Если мы припомнимъ главное положеніе всей философіи Платона: тожество, бытія и мышенія, то для насъ сама собою станетъ
организующее, а следовательно, и построяющее начало в процессе суждения, словом, составляют необходимую, незыблимую основу мышления, необходимый, основной элемент всего мира понятий, или идей нашего духа, необходимую, предпосылку всякого познания. Опираясь на них, мы строим суждения, из суждений образовываем систему и, в конце концов, доходим до искомого.
Вскрыв основные понятия, или основные идеи, нашего мышления, обусловливающие возможность суждений вообще, Платон, вслед за этим, указывает и на те из них, которые определяют собою возможность ложных и неверных суждений. Такими понятиями он считает сущее и различие. Первое может обусловливать заблуждение, когда наша мысль то, что существует относительно, полагает абсолютно существующим. Например, вместо "мне кажется, что есть А“, т. е. вместо А есть только для меня, я полагаю, что "А есть абсолютно“, без всякого ограничения. Понятие различия может служить основанием для ложных суждений через то, что оно определяет всё разнообразие содержания нашего мышления, вследствие чего иногда возможно одно понятие или одно отношение между понятиями принять за другое и получить от этого ложное суждение. Не будь в основе мышления такого определения, любое соединение понятий было бы вполне истинным, так как тогда все наши понятия стали бы тожественными друг Другу.
Мы уже упоминали, что вопрос о лжи и заблуждении был тем связывающим звеном, которое соединило обе темы диалога в одно целое. Желая дать истинное изображение софиста как лжемудреца, мнимого философа, Платон не выполняет задачи сразу, так как перед ним появилось затруднение в виде вопроса о лжи и заблуждении, не признаваемых софистами. Этот вопрос послужил как бы побудительною причиною для построения всей философской части диалога, где он, изображая общие условия и основания суждении, указывает также и те, на которых покоится ложное суждение, а отсюда и ложное знание. Когда возможность этого знания уже доказана, он обращается снова к софисту и теперь решительно дает .ему определение лжемудреца, обладателя ложными, т. е. мнимыми знаниями.
Если мы припомним главное положение всей философии Платона: тожество, бытия и мышения, то для нас сама собою станет
