Ѳеэт. Мы допустили бы, дорогой чужеземецъ, по истинѣ ужасное предположеніе.
Стр. Но должны ли мы, однако, утверждать, что оно обладаетъ разумомъ, а жизнью же нѣтъ?
Ѳеэм. Какимъ образомъ?
Стр. Мы, хотя говоримъ, что и то, и другое пребываетъ въ немъ, однако, утверждать не будемъ, что оно содержитъ ихъ въ душѣ?
Ѳеэт. А какимъ же инымъ образомъ оно имѣло бы ихъ?
Стр. Но станемъ ли мы утверждать, что при разумѣ, жизни и душѣ бытіе остается неподвижнымъ, хотя вполнѣ одушевленнымъ? В.
Ѳеэт. Все это мнѣ, по крайней мѣрѣ, кажется нелѣпымъ.
Стр. И, поэтому-то, надо допустить и то, что движется и то, что движетъ, существующими.
Ѳеэт. Какъ же нѣтъ?
Стр. Выходитъ, слѣдовательно, дорогой Ѳеэтетъ, что если существуетъ только неподвижное, то никто ни о чемъ и нигдѣ не могъ бы имѣть познанія.
Ѳеэт. Конечно такъ.
Стр. И однако же, если мы, съ другой стороны, признаемъ все носящимся и движущимся, то мы этимъ утвержденіемъ исключаемъ "то же самое“ (тожество) изъ области существующаго.
Ѳеэт. Какъ такъ?
Стр. Думаешь ли ты, что безъ покоя могло бы имѣть мѣсто слѣдующее: "въ томъ же самомъ отношеніи", "однимъ и тѣмъ же В. образомъ", "относительно одного и того же"?
Ѳеэт. Никогда.
Стр. Что же далѣе? понимаешь ли ты, какъ безъ всего этого познаніе могло бы существовать или гдѣ бы то ни было возникнуть?
Ѳеэт. Менѣе всего.
Стр. И дѣйствительно, всѣми доводами надо бороться съ тѣмъ, кто, устранивъ знаніе, мышленіе или разумъ, (въ то же время) какимъ бы то ни было образомъ настойчиво утверждаетъ о чемъ-либо.
Ѳеэт. Несомнѣнно такъ.
Стр. Философу, такимъ образомъ, все это цѣнящему въ наибольшей степени, кажется, необходимо вслѣдствіе этого съ тѣми, кто признаетъ одну или много идей, не соглашаться, будто все пре-
Феэт. Мы допустили бы, дорогой чужеземец, по истине ужасное предположение.
Стр. Но должны ли мы, однако, утверждать, что оно обладает разумом, а жизнью же нет?
Феэм. Каким образом?
Стр. Мы, хотя говорим, что и то, и другое пребывает в нём, однако, утверждать не будем, что оно содержит их в душе?
Феэт. А каким же иным образом оно имело бы их?
Стр. Но станем ли мы утверждать, что при разуме, жизни и душе бытие остается неподвижным, хотя вполне одушевленным? В.
Феэт. Всё это мне, по крайней мере, кажется нелепым.
Стр. И, поэтому-то, надо допустить и то, что движется и то, что движет, существующими.
Феэт. Как же нет?
Стр. Выходит, следовательно, дорогой Феэтет, что если существует только неподвижное, то никто ни о чём и нигде не мог бы иметь познания.
Феэт. Конечно так.
Стр. И однако же, если мы, с другой стороны, признаем всё носящимся и движущимся, то мы этим утверждением исключаем "то же самое“ (тожество) из области существующего.
Феэт. Как так?
Стр. Думаешь ли ты, что без покоя могло бы иметь место следующее: "в том же самом отношении", "одним и тем же В. образом", "относительно одного и того же"?
Феэт. Никогда.
Стр. Что же далее? понимаешь ли ты, как без всего этого познание могло бы существовать или где бы то ни было возникнуть?
Феэт. Менее всего.
Стр. И действительно, всеми доводами надо бороться с тем, кто, устранив знание, мышление или разум, (в то же время) каким бы то ни было образом настойчиво утверждает о чём-либо.
Феэт. Несомненно так.
Стр. Философу, таким образом, всё это ценящему в наибольшей степени, кажется, необходимо вследствие этого с теми, кто признает одну или много идей, не соглашаться, будто всё пре-