Ѳеэт. Ты говоришь о какой-то шуткѣ.
Стр. Какъ же? Да развѣ не за шутку надо считать искусство того, кто говоритъ, будто все знаетъ и будто могъ бы за недорогую плату въ короткій срокъ и другого научитъ этому?
Ѳеэт. Безусловно (за штуку).
B. Стр. Знаешь ли ты какой-либо болѣе искусный или болѣе пріятный видъ шутки, чѣмъ подражаніе?
Ѳеэт. Нисколько. Ты назвалъ многообъемлющій и весьма разнообразный видъ, соединивъ все въ одно.
22. Стр. Такимъ образомъ, о томъ, кто выдаетъ себя за способнаго творить все помощью одного лишь искусства, мы знаемъ, что онъ, создавая посредствомъ живописи подражанія и соименные съ существующими вещами предметы, сможетъ обмануть неразумныхъ молодыхъ людей, показывая имъ издали нарисованное, будто бы онъ вполнѣ способенъ на дѣлѣ исполнить все, что ни пожелаетъ свершить.
C. Ѳеэт. Какъ же нѣтъ?
Стр. Что же теперь? Не считать ли намъ, что и по отношенію къ рѣчамъ существуетъ какое-то иное подобное искусство? Или невозможно очаровывать молодыхъ людей и тѣхъ, кто стоитъ вдали отъ истинной сущности вещей, рѣчами, дѣйствующими на уши, представляя на словахъ призраки всего, чѣмъ и достигается то, что тѣ принимаютъ, будто говорится истина и будто говорящій во всемъ мудрѣйшій изъ всѣхъ.
D. Ѳеэт. Да почему и не быть какому-либо подобному искусству?
Стр. Не является ли, дорогой Ѳеэтетъ, необходимостью для многихъ изъ слушателей, когда по прошествіи достаточнаго времени и достиженіи зрѣлаго возраста они приходятъ въ столкновеніе съ дѣйствительностью и становятся вынужденными подъ ея воздѣйствіемъ ясно постигнуть существующее, не является ли необходимостью измѣнять пріобрѣтенныя раньше мнѣнія, такъ что
E. малое окажется великимъ, легкое труднымъ и всѣ представленія, образованныя помощью рѣчей, всячески переворачиваются (самими) фактами, имѣвшими мѣсто въ ихъ дѣятельности?
Ѳеэт. Конечно, насколько я, въ своемъ іономъ возрастѣ, могу судить. Но думаю, что и я еще изъ числа стоящихъ поотдаль (истины).
Феэт. Ты говоришь о какой-то шутке.
Стр. Как же? Да разве не за шутку надо считать искусство того, кто говорит, будто всё знает и будто мог бы за недорогую плату в короткий срок и другого научит этому?
Феэт. Безусловно (за штуку).
B. Стр. Знаешь ли ты какой-либо более искусный или более приятный вид шутки, чем подражание?
Феэт. Нисколько. Ты назвал многообъемлющий и весьма разнообразный вид, соединив всё в одно.
22. Стр. Таким образом, о том, кто выдает себя за способного творить всё помощью одного лишь искусства, мы знаем, что он, создавая посредством живописи подражания и соименные с существующими вещами предметы, сможет обмануть неразумных молодых людей, показывая им издали нарисованное, будто бы он вполне способен на деле исполнить всё, что ни пожелает свершить.
C. Феэт. Как же нет?
Стр. Что же теперь? Не считать ли нам, что и по отношению к речам существует какое-то иное подобное искусство? Или невозможно очаровывать молодых людей и тех, кто стоит вдали от истинной сущности вещей, речами, действующими на уши, представляя на словах призраки всего, чем и достигается то, что те принимают, будто говорится истина и будто говорящий во всём мудрейший из всех.
D. Феэт. Да почему и не быть какому-либо подобному искусству?
Стр. Не является ли, дорогой Феэтет, необходимостью для многих из слушателей, когда по прошествии достаточного времени и достижении зрелого возраста они приходят в столкновение с действительностью и становятся вынужденными под её воздействием ясно постигнуть существующее, не является ли необходимостью изменять приобретенные раньше мнения, так что
E. малое окажется великим, легкое трудным и все представления, образованные помощью речей, всячески переворачиваются (самими) фактами, имевшими место в их деятельности?
Феэт. Конечно, насколько я, в своем ионом возрасте, могу судить. Но думаю, что и я еще из числа стоящих поотдаль (истины).
