Стр. Такъ не существуетъ ли и противъ высокомѣрія, несправедливости и трусости изъ всѣхъ искусствъ по своей природѣ самое подходящее искусство карательное — правосудіе?
Ѳеэт. Вѣроятно, по крайней мѣрѣ, если говорить согласно съ людскимъ мнѣніемъ.
Стр. Что-же? А противъ всякаго вообще заблужденія, можно ли правильнѣе назвать другое какое-либо искусство, какъ не искусство обучать?
Ѳеэт. Никакого.
Стр. Ну хорошо. Должно ли, однако, утверждать, что въ искусствѣ обучать существуетъ одинъ родъ или (надо говорить,, что ихъ) В. больше, и что въ этомъ случаѣ самые важные въ немъ — -два ка-кихъ-то рода? Разслѣдуй.
Ѳеэт. Разслѣдываю.
Стр. И кажется мнѣ, что мы скорѣе всего могли бы найти ихъ какъ-нибудь слѣдующимъ образомъ.
Ѳеэт. Какъ?
Стр. А разсмотрѣвъ, не допускаетъ ли какъ-либо заблужденіе у себя посрединѣ какого-нибудь разрѣза. Вѣдь будучи двоякимъ, оно, очевидно, принуждаетъ и искусство обучать имѣть двѣ части, по одной для каждаго изъ своихъ родовъ.
Ѳеэт. Что же? Ясно ли тебѣ то, что мы теперь изслѣдуемъ?
Стр. Мнѣ во всякомъ случаѣ кажется, что я вижу’ обособленнымъ С. нѣкоторый великій и трудный (для изслѣдованія) видъ заблужденія, равный (по своей важности) всѣмъ остальнымъ частямъ заблужденія.
Ѳеэт, Какой именно?
Стр. Тотъ, когда, не зная чего-нибудь, люди считаютъ себя въ этомъ знающими. Отсюда, повидимому, у всѣхъ возникаетъ все то, что составляетъ наши ошибки въ мышленіи.
Ѳеэт. Правда.
Стр. Такъ этому именно одному виду заблужденія и усвои-вается, по моему мнѣнію, названіе невѣдѣнія.
Ѳеэт. Ужъ конечно.
Стр. Какое же, стало-быть, надо дать имя той части искусства обучать, которая освобождаетъ отъ него (невѣдѣнія). D.
Ѳеэт. Я такъ думаю, чужеземецъ, что все другое называется ремесленнымъ обученіемъ, а эта часть, здѣсь у насъ, по крайней мѣрѣ, названа воспитаніемъ.
Стр. Так не существует ли и против высокомерия, несправедливости и трусости из всех искусств по своей природе самое подходящее искусство карательное — правосудие?
Феэт. Вероятно, по крайней мере, если говорить согласно с людским мнением.
Стр. Что же? А против всякого вообще заблуждения, можно ли правильнее назвать другое какое-либо искусство, как не искусство обучать?
Феэт. Никакого.
Стр. Ну хорошо. Должно ли, однако, утверждать, что в искусстве обучать существует один род или (надо говорить,, что их) В. больше, и что в этом случае самые важные в нём — -два ка-ких-то рода? Расследуй.
Феэт. Расследываю.
Стр. И кажется мне, что мы скорее всего могли бы найти их как-нибудь следующим образом.
Феэт. Как?
Стр. А рассмотрев, не допускает ли как-либо заблуждение у себя посредине какого-нибудь разреза. Ведь будучи двояким, оно, очевидно, принуждает и искусство обучать иметь две части, по одной для каждого из своих родов.
Феэт. Что же? Ясно ли тебе то, что мы теперь исследуем?
Стр. Мне во всяком случае кажется, что я вижу’ обособленным С. некоторый великий и трудный (для исследования) вид заблуждения, равный (по своей важности) всем остальным частям заблуждения.
Феэт, Какой именно?
Стр. Тот, когда, не зная чего-нибудь, люди считают себя в этом знающими. Отсюда, по-видимому, у всех возникает всё то, что составляет наши ошибки в мышлении.
Феэт. Правда.
Стр. Так этому именно одному виду заблуждения и усвои-вается, по моему мнению, название неведения.
Феэт. Уж конечно.
Стр. Какое же, стало быть, надо дать имя той части искусства обучать, которая освобождает от него (неведения). D.
Феэт. Я так думаю, чужеземец, что всё другое называется ремесленным обучением, а эта часть, здесь у нас, по крайней мере, названа воспитанием.
